«Зеленое» оружие
Окончание холодной войны, переход бывших социалистических стран к рынку, сворачивание идеологического противоборства — все это способствовало сокращению роли силового фактора. Теперь на первый план вышли конфликты экономические и социальные. Критерии качества жизни людей стали предметом обсуждения в межгосударственных отношениях. Разрыв в уровнях жизни народов индустриальных и развивающихся стран достиг такой величины, что обеими сторонами он воспринимается как фундаментальная угроза международной стабильности на Земле.
И не в последнюю очередь это связано с глобальным экологическим кризисом, ставшим к середине 80-х годов очевидным для правящих элит западных стран. Причем этот кризис, с подрывом устойчивости биосферы, представляет собой опасность по крайней мере столь же серьезную и актуальную, как и традиционные угрозы военного характера. В таких условиях высокоразвитые страны рассматривают концепцию «устойчивого развития» как ту стратегию, которая позволит снизить уровень социальной напряженности в их отношениях с развивающимися странами. И надо понимать, что на поле экономики, экологии и социальном позиции Запада в целом сильнее позиций двух других групп государств не только в настоящее время, но и на предвидимую перспективу.
Подмена понятий
Проводя свою политику ради захвата лидерства в формировании глобальной стратегии «sustainable development» («устойчивого развития», точнее — согласованного с возможностями природы), США сегодня фактически закладывают основы своего будущего контроля над миром. Контроля как за деятельностью других стран (включая Россию), так и международных политических и правовых институтов, связанных с переходом к этому устойчивому развитию.
Так происходит подмена понятий. Вместо сосуществования, согласованного с возможностями природы, человечеству предлагается сосуществование, согласованное с потребностями Америки. И в ходе этого процесса возникла реальная опасность навязывания России неприемлемых или неосуществимых международных обязательств, вовлечения в неприоритетные для нее программы, вмешательства во внутреннюю политику нашего государства.
Такая угроза не означает, однако, для нас необходимости отказа от участия в разработке и реализации стратегии устойчивого развития. Взятый мировым сообществом курс на сбалансирование экономических, экологических и социальных аспектов развития, в общем, не имеет альтернативы. И Россия, двигаясь по пути общего экологического направления, может найти для себя вполне приемлемое место, но только в том случае, если она будет следовать собственному плану, а не встраиваться в чужие, созданные не ради объявленных целей, а ради интересов стран, их выдвигающих.
У нас есть козырь в этом движении: Россия обладает одним из самых крупных в мире экологических потенциалов.
Чтобы перейти от состояния эколого-социалъного кризиса к согласованному с природой развитию, минуя гуманитарную катастрофу, многим — прежде всего США — придется поступиться своими интересами. Путь будет очень сложным и длительным. Он неотделим от анализа предпосылок, тщательной оценки осуществимости и необходимости предлагаемых мер. Потребуется концентрация усилий отдельных государств и мирового сообщества в целом.
Человечество в своем потреблении уже перешло пороговый уровень хозяйственной емкости Земли, составляющий менее 1 % общего объема продукции биосферы. Начался процесс разрушения естественных сообществ и экологических ниш многих видов и организмов, а также встал вопрос о распаде генома и существовании человека как вида. Природный потенциал Земли уже недостаточен для поддержания как существующих видов экономической деятельности, так и систем жизнеобеспечения, от которых зависит цивилизация.
Попытки реализации стратегии устойчивого развития, ориентированной на несдерживаемый глобальный экономический рост, только усугубят и без того острейший кризис надежности экосистемы и, в конечном счете, приведут человечество к гибели. Между тем в исследованиях американских ученых соседствуют признания о выходе антропогенных нагрузок за пределы ассимилятивной емкости атмосферы — и обоснования возможности экологически устойчивой мировой экономики. Ставятся рядом призывы к добровольному сокращению уровней потребления энергии и природных ресурсов — и согласие на экономический рост как развивающихся и переходных, так и высокоразвитых стран.
США разработали такую национальную концепцию «устойчивого развития», в которой экономический рост является предпосылкой и основой национального процветания. Предусмотрено одновременное увеличение ВНП на душу населения и улучшение экологической обстановки! Известно, однако, что экономический рост связан с потреблением хозяйственной емкости в виде ресурсного и экологического капитала. Соединенные Штаты и другие индустриальные страны уже давно вышли за пределы емкости своих пространств и потребляют всю хозяйственную (несущую) емкость, в формировании которой играют огромную роль не только чужие земли, но и внегосударст-венные пространства (Мировой океан, атмосфера).
Отсутствие глобальной системы контроля за использованием несущей емкости планеты сдерживает возможности выхода из экологического кризиса. Несущая емкость пока не стала базовым параметром, на основе которого строилась бы стратегия сохранения жизни на Земле. Не определен вклад экосистем отдельных государств в формирование глобальной несущей емкости. Отсутствуют адекватные индикаторы, и не проводится строгий учет фактического использования конкретными странами экологического потенциала Земли. Права государств на использование этого потенциала не распределены. Обязанность всех стран принимать согласованные, взвешенные и одобренные мировым сообществом меры по сокращению антропогенной нагрузки до допустимого уровня не прописана.
Парадоксальность ситуации доведена до абсурда в деле использования природного сектора, находящегося в общем пользовании всех государств. Несмотря на повсеместное признание, что государства не имеют суверенных прав на разрушение и истощение общих ресурсов, таких, как атмосфера и океаны (с этим согласны даже США), сохраняется режим «общего котла», из которого каждый черпает, сколько может. Ясно, у кого больше сил, тот больше черпает. В итоге общий потенциал не только ограничен, но используется на основе права сильного, причем эксплуатируется и чрезмерно, и неэффективно.
Биосфера пространств, расположенных за пределами национальной юрисдикции, ассимилирует огромную долю отходов антропогенной деятельности, в создании которых ведущее место в мире занимают индустриальные государства во главе с США. Понятно, почему эта группа стран не спешит распределять права на такое использование: их справедливая доля оказалась бы значительно ниже существующей.
Организованные структуры и группировки, нацеленные на установление авторитарного контроля над населением под лозунгами «защиты природы», в том числе некоторые объединения, называют себя «зелеными». Объективно они не работают на благо человечества.
Экология и рынок
Человечество не знает ни размеров антропогенной нагрузки, за которой начнется обвал, ни сроков выхода на этот уровень. Ученые, однако, едины в том, что эти сроки весьма коротки и человечество вплотную подошло к роковой черте.
Если индустриальные государства сохранят и, тем более, приумножат свой уровень потребления, то экономический рост и для развивающихся, и для бывших социалистических стран, включая Россию, будет практически заблокирован. Это, в свою очередь, усугубит идущий процесс расслоения мирового сообщества по критерию качества жизни населения, поляризации богатых государств, потребляющих не только свою, но и глобальную экологическую емкость, и бедных, борющихся за выживание стран — поставщиков сырья и приемников отходов деятельности индустриальных государств. Неизбежным спутником такого развития станет обострение нищеты, международных противоречий, напряженности и конфликтов, включая силовые.
Оценки западных специалистов показывают, что в условиях деградации окружающей среды и потери продуктивности природных систем, при росте численности населения реальной становится перспектива всеобщего продовольственного кризиса. Но даже эти расчеты не подвигают Запад к отказу от непропорционально высокой доли используемого ими экологического потенциала. Они стремятся сохранить для себя неограниченный и бесконтрольный доступ к нему и, более того, закрепить эту ситуацию в международных соглашениях, заключаемых в контексте стратегии «устойчивого развития».
И вот, опять мы видим подмену понятий!
Проф. Ч. Майер определил национальную безопасность США как способность контролировать внутренние и международные условия, которые сообщества разных стран считают необходимыми для самоопределения или автономии, процветания и благосостояния. Эта стратегия направлена отнюдь не на защиту от внешних угроз и их нейтрализацию. Суть подхода США — в активном и целенаправленном формировании общественного мнения в других государствах, стимулировании их на проведение такой политики предотвращения экологических угроз, которая отвечает американским приоритетам.
Отсюда проистекает одна из серьезнейших внешних угроз для России: формирование экологического сознания российского населения не российским, а иностранным правительством.
Вскоре после Рио 92 президент Б. Клинтон в официальном заявлении об экологической политике Америки изложил основные направления американской стратегии, нацеленной на укрепление конкурентоспособности и захват американскими компаниями лидерства на мировом рынке природоохранной технологии и услуг. А о масштабах развития этого рынка можно судить по оценкам американских экспертов. Они оценивают спрос на нем на уровне около 500 млрд. долларов.
Рыночная экономика, даже если речь идет о рынке природоохранных товаров и услуг, ведет к истощению природных ресурсов, создавая иллюзию стабильного роста и благополучия. Она не только не способствует поддержанию устойчивости биосферы, сохранению биоразнообразия и учету интересов будущих поколений, но и не подает сигналов о переходе несущей емкости к коллапсу ни в отдельных странах и регионах, ни на глобальном уровне.
Мировой рынок диктует, какую технологию создавать и использовать, не считаясь с наносимым экологическим ущербом. Сейчас востребованы товары и технологии природоохранной направленности. Штаты захватывают этот рынок. И одновременно отказываются подписывать разработанные мировым сообществом жизненно важные конвенции по сохранению природы. Так, США превращают экологический императив глобальной стратегии «устойчивого развития» в инструмент своего технологического лидерства на рынке.
В апреле 1993 года, вскоре после Рио 92, в заявлении Белого дома министру торговли было предложено разработать стратегию расширения экспорта американской технологии и усиления ее конкурентоспособности. Была принята программа «Технологии для решения международных экологических проблем», в рамках которой США предлагают другим странам уже опробованную высокоэффективную технологию, необходимую для решения ключевых экологических проблем в энергетике, промышленности и сельском хозяйстве, а также в лесоводстве и сохранении многообразия живой природы. И это было бы прекрасно, если бы такая деятельность дополнялась снижением уровня потребления в самих США. А ведь наряду с Америкой в конкурентную борьбу вокруг потенциальных рынков экологической технологии включились и другие индустриальные страны.
Для активизации продвижения своей природоохранной технологии и услуг на мировой рынок Штаты проводят целенаправленное вовлечение потенциальных партнеров — покупателей из числа развивающихся стран и государств с переходной экономикой в разработку и осуществление «программ экологизации». Так, в этих государствах стимулируется массовый спрос на экологически чистую продукцию.
Характерный пример — инициатива американского Агентства международного развития, которое в конце 1992 года приступило к осуществлению проекта по улучшению состояния окружающей среды в странах СНГ. В число конкретных программ Агентства международного развития США вошли программы общественного обучения, направленные на облегчение понимания населением государств СНГ экологических проблем и путей их решения.
Так Америка, потребляя более 40% мировых ресурсов, еще и учит других, как им сберегать природу, покупая технологии и товары у той же Америки. Беспроигрышная политика, если забыть, что сама природа однажды поставит этим рыночным игрокам окончательный мат.
«Зеленая» агрессия
«Образовательные» проекты экологического содействия призваны стимулировать правительства России и других стран СНГ, получателей помощи, на принятие тех или иных экологических мер (по указанию Штатов). Воспитанники американских учителей начинают действовать в интересах Америки изнутри России. Это — эффективное дополнение к внешнеполитическому механизму воздействия западных государств (через международные экологические организации) на политику развивающихся стран и стран с переходной экономикой.
Еще одна цель, прикрытая экологической риторикой, — военно-политическая. Внимание общественности России и СНГ направляется на военно-промышленный комплекс как на крупнейший источник антропогенного ущерба окружающей среде и здоровью населения. При этом сами США применяли бомбы с урановыми стержнями в бомбежках Югославии, бомбят химические заводы в Ираке и т.д. Нам кажется, что в ближайший год появится много новых примеров.
Стратегическая направленность критики нашего ВПК ясна. Менее очевидно воздействие собственно российского общественного мнения на развитие (точнее, развал) нашего же ВПК, которое формируется в процессе экологизации общественного сознания. Люди искренне радуются ослаблению своей страны. Целенаправленная политика Запада в этом направлении ведется с начала 90-х годов, в том числе в контексте содействия соблюдению нами международных соглашений о правах человека, включающего право на здоровую окружающую среду.
Люди не дают себе труда задуматься: почему, беспокоясь о нашем здоровье, нас заставляют разоружаться, но сами этого не делают?
По мнению конгрессмена Гепхарда в период, когда в России борьба вокруг пути развития далеко не закончена, программа двустороннего экологического сотрудничества призвана продемонстрировать, что именно западная демократия и свободное предпринимательство могут улучшить повседневную жизнь россиян. Еще откровеннее политические цели этой программы изложил президент Б. Клинтон, заявив, что помощь России в охране окружающей среды и лучшем использовании энергетики является вкладом не только в реализацию американских ценностей, но и в защиту безопасности США. Вот это и есть их цель, а вовсе не спасение природы и человечества.
Доминирование энергетического направления в программах экологической помощи, помимо стремления к извлечению высоких прибылей, связано с не менее для Америки важной долгосрочной целью — получением доступа к нефтегазовым месторождениям на территории СН Г, и прежде всего России, к интересах обеспечения потребностей Запада в этих ресурсах. Об этом свидетельствует Европейская энергетическая хартия, подписанная в 1991 году. В документе утверждается, что западный капитал и опыт должны использоваться для изучения резервов энергии в СНГ, чтобы обеспечить такое положение, при котором были бы удовлетворены будущие энергетические потребности Запада. Показательно, что Хартия подчеркивает важность мер по сбережению энергии в Восточной Европе и СНГ, не упоминая о необходимости аналогичной стратегии для Запада.
В политике природоохранного сотрудничества со странами СНГ США и другие индустриальные государства ориентируются также на превращение экологической помоши в инструмент воздействия на развитие ядерной энергетики. На Западе регулярно составляются обзоры состояния и перспектив ядерной энергетики в СНГ, особое внимание уделяется укреплению инспекционных структур, контролирующих ядерную безопасность на территории Содружества. Разумеется, страны СНГ не допущены к проверке аналогичных объектов на территории западных стран. Опосредованная, но тем не менее весьма важная роль программ экологической помощи — прикрытие параллельно идущего экспортного потока промышленных отходов в страны СНГ. К таким технологиям относится выплавка алюминия по толлингу. В Россию ввозят бокситы, а вывозят чистый алюминий. Загрязнения от производства электроэнергии и выплавки металла остаются России. То же самое при экспорте удобрений, когда нам остается грязь от их производства.
Ряд западноевропейских государств продолжает экспортировать токсичные отходы в СНГ и Россию, зачастую опираясь на противоречия между центром и автономиями. ФРГ, Австрия и Швейцария лидируют в проведении таких «экологических» операций.
В ряду серьезных внешних угроз для безопасности России — организованный по всей стране сбор всесторонней информации об экологическом состоянии страны. Помимо сбора развединформации, это еще и способ дополнительного экономического и политического давления на Россию. Каналы, используемые специалистами для сбора информации, весьма разнообразны. Используются и «журналистские расследования», и официальные соглашения. Примером таковых являются соглашения США с РФ, Украиной, Белоруссией и Казахстаном об обмене информацией в отношении ядерных веществ, отходов АЭС и аварий на таких установках.
Критерий экологичности превращается в основной показатель конкурентоспособности государства на внешних рынках. Объективные и предельно жесткие международные экологические стандарты качества продукции и услуг уже с успехом заменяют традиционные и зачастую необоснованные протекционистские барьеры во внешней торговле. Авторы американской стратегии «устойчивого развития» уже воззвали к федеральному правительству: следить за тем, чтобы международные торговые договоры не ставили под сомнение научно разработанные внутригосударственные стандарты здравоохранения, безопасности или состояния окружающей среды.
Предположим, в Америке разработали некий экологический стандарт. Международные договоры этот стандарт признают. Какая-либо страна не имеет должной производственной базы для создания продукции, соответствующей стандарту. Значит, продавать этот товар за границу она уже не может, да и внутри страны тоже. Появление международных стандартов качества жизни населения установит диктат над такими странами; импортная зависимость государств, не вышедших на уровень общемировых экологических стандартов, лишит их всяческой возможности развиваться. Это несправедливо, но спорить бесполезно: побеждает сильнейший. Хотя речь идет, напомним, о жизни народов, а не о войне или спорте.
Мы не раз говорили, что права природы — выше прав человека. А также отмечали, что понятие «права человека» часто используют для закабаления целых народов. Как видим, с помощью «зеленой» демагогии можно делать то же самое.
Конкретный пример. Международное сообщество желает сократить выбросы тепличных газов (прежде всего СО2), ведущих к потеплению климата, и отказаться от использования хлорфторуглеродов (фреоны, хладоны), усугубляющих истощение озонового слоя. В решении об отказе в использовании фреонов не последнюю роль сыграли индустриальные страны Запада. И определяющим мотивом стала не забота об озоновом слое, а расчет на получение эффективного рычага воздействия на экономику развивающихся и переходных государств, прежде всего в сфере освоения ими национальных топливных ресурсов и рационализации их использования.
России предписали прекращение производства фреонов, лежащих в основе ряда важнейших отраслей промышленности, прежде всего холодильной техники и противопожарных систем, без которых не может функционировать ни сфера производства и хранения продовольствия, ни система обеспечения пожаробезопасности на гражданских и военных объектах. Перевод нашей промышленности на принципиально новые и экологически безопасные заменители требует многомиллиардных затрат и практически нереален в предписанные нам сжатые сроки. Неприемлемо и игнорирование международных обязательств; оно чревато экономическими санкциями и подрывом политической репутации страны. Импорт заменителей, на что не без оснований рассчитывают западные и прежде всего американские компании, потребует сотен миллионов долларов и также не может рассматриваться как реально осуществимое решение проблем.
Самое парадоксальное: среди ученых до сих пор нет единого мнения о роли, и тем более определяющем вкладе, фреонов в образовании дыр в озоновом слое над теми или иными частями Земли.
Считается, что система независимых проверок, коллективных обзоров, взаимной отчетности с участием неправительственных организаций очень хороша: она побуждает государства к строгому соблюдению своих обязательств. На практике такая система международного контроля — легализированная форма промышленного и экономического шпионажа, границы которого постоянно расширяются.
Западные политики и ученые уделили свое внимание и вопросу соотношения между «устойчивым развитием» и правами человека. Появилось понятие экологических прав личности. В 1993—1994 годах группа экспертов ООН в Женеве опубликовала проект Декларации принципов о правах человека и окружающей среде, в которой было провозглашено универсальное право личности на безопасную, здоровую и экологически благоприятную окружающую среду.
Надо понимать, что Запад всегда пытался подключить мировое сообщество к воздействию на своих оппонентов, будь то соцстраны в период холодной войны, либо развивающиеся государства, либо страны с переходной экономикой на современном этапе. Разработка концепций «устойчивого развития» и экологических прав личности дают Западу идеальный инструмент для официального вмешательства во внутренние дела суверенных государств, включая Россию, и наложения санкций в случае неисполнения ими своих обязательств по этой глобальной стратегии.
Несоблюдение международного соглашения — событие для России, в условиях развала экономики, вполне вероятное. Оно чревато узаконенным вмешательством мирового сообщества в сбор информации об экономических и социальных причинах конкретных нарушений национальных обязательств, усилением международного контроля, навязыванием мер выхода из кризисной ситуации, наложением санкций в случае сохранения неурегулированных вопросов.
При наличии в российском истеблишменте изрядного количества прозападно настроенных граждан можно ожидать провоцирования претензий экологического характера со стороны российских неправительственных организаций и граждан к российскому государству. Можно ожидать и предъявления к нему же международных исков гражданами или организациями других стран за нарушение их экологических прав в результате трансграничного воздействия.
Существует опасность навязывания нашей стране чуждых, не соответствующих требованиям национальной безопасности глобальных приоритетов, искажения ценностных ориентации российского общества, наложения на страну неприемлемых и, более того, неисполнимых обязательств в экологической сфере.
Таким образом, имеется возможность превращения глобальной стратегии устойчивого развития, основанной на несправедливости и подрыве коренных интересов России и других стран, в источник международной напряженности, нестабильности и конфликтов.
Разумеется, все это на самом деле не имеет никакого отношения ни к интересам природы, ни к спасению человечества как вида живых существ. А мы сразу это сказали. Рынок как особая подсистема цивилизации озабочен только своим выживанием и в борьбе за себя использует любые инструменты. А любой человек в этой борьбе — бизнесмен или президент США — даже не инструмент. Он винтик.
В реальной экологической работе у России как раз есть и преимущества, и шансы. В соотношении с общей поверхностью девственной природы в мире на долю России приходится около 25%. В условиях экологического кризиса, когда ценность девственных пространств как ключевого элемента обеспечения устойчивости биосферы неуклонно возрастает, сохранение ликой природы на территории России превращается в стратегическую задачу для нашей страны и мира в целом. По мнению российских ученых, в недалеком будущем ценность дикой природы превысит все другие ценности, и Россия, обеспечивающая ее сохранность на своей территории, станет неизмеримо богаче других стран мира. Но чтобы достичь этого, надо от деклараций переходить к делам. А вот этого-то как раз и нет.
Мы говорили, что Запад успешно использует «зеленое» оружие для давления на других. А насколько он сам привержен «зеленой» идеологии? Казалось бы, пустой вопрос. Мы все знаем об экологической чувствительности гражданского общества Запада. Сегодня «зеленые» стали влиятельным политическим течением, а экологическая тематика занимает одно из главных мест в сообщениях СМИ.
Но если судить по политике, проводимой этими государствами, то налицо сплошной практицизм. И это не случайно: европейская традиция вообще знаменита своим рационализмом. Примерами служат и протестантизм, и научная революция, произошедшая в XVII веке. По правде говоря, все это привело мир к десакрализации и дегуманизации. Мир стал машиной, существующей в бесконечном пространстве и линейном времени. В ньютоновской физике мы впервые соприкасаемся с представлениями о природе, полностью оторванными от человека. Сам человек в его мироощущении был выведен за пределы мира и вошел с ним в отношения субъект — объект. Фрэнсис Бэкон считал науку средством покорения природы, объясняя, что жажда знания есть жажда власти.
Мир стал мыслиться действующим по единому теоретическому плану, а человек, познавший этот план, становился хозяином мира. Проблема была лишь в одном: он понял этот план неправильно.
Ему казалось, что все можно оценить. Оказалось возможным уничтожать результаты труда. Можно уничтожить продукты сельского хозяйства, вещи и т.д. Еще не так давно у нас в стране считалось недопустимым играть с хлебом. Сегодня, вслед за Западом, продукты человеческого труда потеряли свою ценность. Возник новый тип рациональности, автономный от морали: сделать несоизмеримые веши соизмеримыми, заменить ценности их количественным суррогатом — ценой. Известен афоризм: Запад — это цивилизация, которая знает цену всего и не знает ценности ничего. Это правда.
Бывший немецкий канцлер Вилли Брандт отмечал:
«Индустриальное общество Запада в течение длительного времени испытывает тенденцию к беспрецедентному индивидуализму, который может иметь фундаментальное значение для всего будущего... Консервативные и неолиберальные круги обычно с успехам используют этот новый индивидуализм в своей политике».
Вот три кита, на которых держится принципиальная «антиэкологичность» западного рыночного общества. Это индивидуализм, представление человека свободным атомом, находящимся в непрерывном движении (конкуренции) и преследующим эгоистический интерес. Это идея свободы, оборотная сторона стремления к власти. Это, наконец, идея прогресса — потребность в непрерывной экспансии. В современном мире ученые и политики прямо-таки поклоняются экономическому росту как золотому тельцу.
Итогом Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 году стало признание индустриальной цивилизации как природоразрушительной. Ее Генеральный секретарь Морис Стронг заявил: «Западная модель развития более не подходит ни для кого. Единственная возможность решения глобальных проблем сегодняшнего дня ~ это устойчивое развитие». То есть такое развитие, которое удовлетворяет потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности.
Это условие накладывает на современную хозяйственную деятельность ограничение, как бы идущее из будущего. Уже более 150 лет существует математическая модель, позволяющая оценивать поведение сложных систем, их развитие с учетом ограничений, идущих из прошлого. Пора подумать и о будущем. Говоря о способе производства и потребления Запада как общей модели развития, Я. Тинберген так формулирует отказ от него:
«Такой мир невозможен и не нужен. Верить в то, что он возможен, — иллюзия, пытаться воплотить его — безумие. Осознавать это ~ значит признавать необходимость изменения моделей потребления и развития в богатом мире».
Критерии развития
Система критериев экономического развития, таких, как валовой национальный продукт (ВНП — совокупная стоимость конечных товаров и услуг в рыночных ценах) и валовой внутренний продукт (ВВП — обобщающий экономический показатель, который в рыночных ценах выражает совокупную стоимость товаров и услуг, созданных внутри страны и только с использованием факторов производства данной страны), устарела и неадекватно описывает реальность. Такая система слишком узко понимает источники экономического роста. С экологической точки зрения это видно особенно наглядно. В соответствии с применяемыми сегодня критериями экономический рост означает развитие ресурсе- и энергоемкой части экономики, сокращающей ресурсную базу страны. Однако здравый смысл подсказывает, что в ресурсном отношении страна с сокращающейся ресурсной базой становится беднее.
Таким образом, страну с традиционно рассчитанным устойчивым экономическим ростом нельзя назвать богатеющей. Это страна, которая развивается за счет сокращения природной и ресурсной базы. Такое развитие ведет к снижению качества жизни, что противоречит концепции устойчивого развития в понимании документов Рио 92.
Концепция устойчивого развития подразумевает, что экономический рост — не главный показатель развития. Таковыми в действительности являются загрязнение окружающей среды, моральная статистика (статистика преступности) — словом, все, что характеризует качество жизни. Таким образом, в представлениях о содержании развития наблюдается движение от количества к качеству. На этой основе разработаны программы измерения экономического благосостояния с учетом комплексных показателей.
ООН предложила систему интегрированных экологических и экономических счетов, среди которых индекс гуманитарного развития и индекс устойчивого экономического благосостояния. Все эти показатели постепенно получают распространение наряду с ВВП и ВНП и как альтернативы им.
Индекс гуманитарного развития — более обобщенный и комплексный показатель, чем ВВП. Состоит из оценки предположительной продолжительности жизни; уровней образованности; уровня ВВП на душу населения. На первом месте по индексу гуманитарного развития в мире Канада, на втором — Франция. Далее следуют Норвегия, США, Япония, Бельгия. Эстония на 54-м месте, Белоруссия — на 60-м, Литва на 62-м. Россия на 71-м месте, далее следуют другие бывшие союзные республики. Китай на 101-м, последние места — Гвинея (173) и Сьерра-Леоне (174). Оценка производится ООН ежегодно.
Индекс устойчивого экономического благосостояния — это нечто другое. У нас снижается ион, и ВНП надушу населения. В США тоже снижается, но при росте ВНП на душу населения.
В рыночной экономике поведение хозяйственных агентов (снижение или рост их показателей) диктуется определенной экономической логикой. Поиски злого умысла, моральные обвинения, к которым прибегают «зеленые», просто неуместны, даже если эта логика принимается в принципе гражданским обществом Запада, Эта логика несовместима с экологическими критериями.
«Слепое копирование развивающимися странами того пути, по которому прошла экономика Запада, представляет собой нежизнеспособную стратегию как с точки зрения экологии, так и по другим причинам», —- пишут А. Кинг и Б. Шнайдер.
Те развивающиеся страны, которые пользуются советами МВФ, вынуждены ориентировать свою хозяйственную деятельность на экспорт и обязаны стабилизовать финансы и выплачивать долги. А это приводит к «экологическому демпингу» в огромных масштабах. Их товары, да и вообще экономику «прессуют» по полной программе. Размещают грязные производства с очень низкими затратами на природоохранные мероприятия. Вынуждают выдавать концессии. Да и сами эти страны ведут массовую вырубку лесов. Например, экспортные «успехи» Чили частично связаны с массовой вырубкой реликтового леса юга страны и опустошительным выловом рыбы для производства рыбной муки.
Следование программам МВФ ведет к быстрому обеднению населения, особенно в сельской местности. Поставленное на грань биологического выживания, население вынуждено прибегать к сверхэксплуатации природных ресурсов (лесов, водоемов, почв), превосходя критические уровни устойчивости экосистем. Согласно выводу Экономической комиссии ООН для Африки, восстановление экономики здесь возможно лишь при отказе от неолиберальной стратегии.
Сходная картина, если в дела вмешивается Всемирный банк. Инвестиции в освоение Амазонии с его участием составили 10 млрд. долларов. Масштабы вырубки леса таковы, что только в ходе одного из проектов (Grande Carajas) будет очищена территория, равная Франции и Германии, вместе взятых. А около города Мараба строится металлургический комбинат мощностью 35 млн. т стали в год, который будет работать на древесном угле, полученном при вырубке 3500 кв. км тропического леса в год. Вся продукция будет идти на экспорт и вывозиться по железной дороге в строящийся на расстоянии 900 км порт. Масштабы экологического ущерба от этого проекта настолько колоссальны, что не укладываются в привычные понятия.
Согласно данным Межамериканского банка развития, в 1993 году в 26 странах Латинской Америки при среднем росте экспорта свыше 5% в год рост доходов на душу населения составил 1%. Они там живут только с экспорта; кто сгреб остальные 4%? Уж никак не африканцы, не китайцы и не мы. Ныне ситуация, наверное, еще хуже. В некоторых странах Латинской Америки потребление в среднем падало при росте производства. Стирается представление о суверенитете любой страны. Они превращаются в пространства, на которых действуют «экономические операторы», производящие товары для удовлетворения платежеспособного спроса глобального рынка. Никакой связи с потребностями людей, живущих в каждой данной стране, эти производства не имеют.
Кстати, это касается и России, коль скоро она рвется в «цивилизованный мир». Любимый лозунг поддержки «отечественного производителя» будет полной бессмыслицей.
Видный американский политик М. Харрингтон еще в 1967 году писал в статье «Американская мощь в XX веке»:
«Механизм рынка не может послужить развитию латиноамериканских стран путем привлечения иностранного капитала или вложений национального капитала. Нужно сознательное экономическое и социальное планирование, а не частные предприятия. Ибо в самом лучшем случае логика закона максимальной прибыли приведет к тому, что интервенция крупных иностранных фирм деформирует экономическую структуру, а в худшем случае законсервирует отсталость страны... Чтобы нанести неисчислимый вред массам «третьего мира», политики и вообще люди Запада вовсе не обязательно должны быть злыми — они просто должны быть рационально мыслящими реалистами».
Предметом экономики является распределение ограниченных ресурсов, причем в большинстве политэкономических теорий считается, что природные ресурсы неисчерпаемы. Эта идея и лежит в основе «прогресса», либерализма и «общества потребления». Отсюда следует, что изобилие зависит только от работы и трудолюбия людей. Эта философия стала господствующей. Однако сегодня на просторах стран «третьего мира» не производятся, а уже буквально добываются не только сырье и готовые металлы, но и компоненты машин и целые машины. Почти бесплатным природным агентом для западного капиталиста является уже и рабочая сила, «произведенная» природой и обществом стран Юга. По данным экспертов Всемирного экономического форума в Давосе, развитые страны капитализма обладают 350 млн. промышленных рабочих со средней зарплатой 18 долларов в час. Китай, Индия, Мексика и республики бывшего СССР вместе имеют 1,2 млрд. рабочих такой же квалификации со средней зарплатой 1—2 доллара в час. Это — при 8-часовом рабочем дне и 22-дневном рабочем месяце, 176—352 доллара в месяц. Зарплаты в России заведомо ниже.
Положение ухудшилось в последние десятилетия, когда в полной мере встала проблема распределения дефицитных и невозобновляемых ресурсов между поколениями, что и привело к формуле «устойчивого развития». Оказалось, что сама эта проблема совершенно несовместима с либеральной моделью экономики, просто в нее не вписывается. Точнее, либерализм не вписывается в жизнь мира.
Ведь основная идея рыночной экономики заключается в том, что рынок распределяет ограниченные ресурсы в соответствии с выраженными через цену предпочтениями большого числа индивидов. Эти ресурсы принадлежат всем людям, и уже умершим, и живущим, и еще не родившимся. Даже если забыть об умерших, все же большинство заинтересованных в сделке экономических агентов не могут в данный момент присутствовать на рынке и выразить свои предпочтения — они еще не родились. Строго говоря, торги в этих условиях следовало бы признать незаконными.
Считается, что естественный эгоизм человека вкупе с «невидимой рукой» рынка обеспечивает равновесие и оптимум в распределении ресурсов. Отсюда выводится формула, якобы снимающая проблему: «Что сделали будущие поколения для меня?» То есть предполагается, что к сделкам с будущими поколениями нужно применить принцип эквивалентного обмена.
Сильный аргумент в пользу такой позиции — узаконенное в общественном сознании лишение доступа к ресурсам большой части и наших современников, — их потребности не выражаются в платежеспособном спросе и из экономического рассмотрения исключаются. Наличие в мировой социальной системе огромных масс людей, лишенных жизненных ресурсов, даже не вызывает сомнения в том, что экономическая система находится в равновесии. Для снятия такого вопиющего противоречия привлекается философия социал-дарвинизма, под которой подспудно лежит религиозное учение об избранных и отверженных.
Так, «отверженными» на мировом рынке становятся целые народы и страны. Если имеющихся запасов, оцененных самым оптимистичным образом, хватит на время прогноза в сто лет, то должен быть принят как постулат очень низкий уровень их потребления для всего остального мира. А Соединенные Штаты с населением 6—7% от мирового будут потреблять более половины мирового предложения дефицитных промышленных ресурсов и сбрасывать на головы народов отходы и «грязь». В ноябре 2001 года Штаты опять заявили, что не подпишут никаких международных документов по результатам конференции в Марокко, предусматривающих ответственность крупнейших загрязнителей атмосферы.
Чтобы человечество существовало дольше ста лет и люди имели бы нормальную атмосферу, придется Америку немного обидеть.
Товар и антитовар
Почему продолжается ухудшение природных показателей? Потому что человек, работающий ради прибыли, в своих затратах не учитывает обших затрат человечества на восстановление разрушенной им природы.
Главным источником выбросов в атмосферу газов, создающих парниковый эффект, являются автомобили. Если бы производитель машин (а также и владелец) обязан был компенсировать вред, наносимый его железным чудовищем природе, он бы, наверное, задумался: не дешевле ли ездить на автобусе?
Можно сказать, что производитель автомобилей одновременно производит загрязнение атмосферы. Если он сам получает прибыль, а тот, кто купил машину, некие от ее эксплуатации удобства, то все люди, живущие на планете, получают загрязнение биосферы как от производства, так и от эксплуатации машины. Какую же компенсацию мог бы потребовать каждый житель Земли, которому навязали это загрязнение, этот «антитовар»? Реальная стоимость «антитовара» неизвестна так же, как и стоимость автомобиля, она определяется через цену на рынке, в зависимости от спроса и предложения.
Уже сегодня психологический дискомфорт, созданный сведениями о парниковом эффекте, таков, что ежегодная компенсация в 10 долларов не кажется слишком большой. Она скорее маленькая. А ведь этот дискомфорт можно довести до психоза с помощью рекламы (вернее, «антирекламы»), как это делается и с меновыми стоимостями. Но и компенсация в 10 долларов каждому землянину означает, что автомобилестроительные фирмы должны были бы выплачивать суммарно 60 млрд. долларов в год. Это привело бы к такому повышению цен, что производство автомобилей сразу существенно сократилось бы. Изменился бы весь образ жизни Запада; и вот это был бы реальный вклад в дело торможения эколого-социального кризиса.
Если бы рынок был действительно свободным и наряду с меновыми стоимостями он производил обмен антистоимостями, также представленными ценой, мнимое экономическое равновесие было бы сдвинуто самым кардинальным образом. Ни о каких ста миллионах автомобилей в США не шло бы речи.
Сброс загрязнений в биосферу — главную ценность всего человечества, и ограбление будущих поколений возможны лишь благодаря идеологической, экономической и военной силе Запада. Ни правды, ни справедливости, ни естественного закона в этом нет. Загрязнения навязывают всем живущим сегодня и тем, кто будет позже. А прибыль получают немногие и только сейчас.
Чтобы хоть немного понять, как и что происходит, рассмотрим теорию так называемого «энергетизма».
Мы уже говорили, что обычно экономисты исходят из предположения безграничности ресурсов Земли. Однако еще в 1865 году вышла книга У.С. Джевонса «Угольный вопрос», в которой он дал прогноз запасов и потребления угля в Великобритании до конца века. Осознав значение второго начала термодинамики (впрочем, еще сохраняя надежды на возможность в будущем повторного использования рассеянной энергии), Джевонс дал ясное понятие невозобновляемого ресурса и указал на принципиальную невозможность неограниченной экспансии промышленного производства при экспоненциальном росте потребления минерального топлива.
Он писал: «Поддержание такого положения физически невозможно. Мы должны сделать критический выбор между кратким периодом изобилия и длительным периодом среднего уровня жизни... Поскольку наше богатство и прогресс строятся на растущей потребности в угле, мы встаем перед необходимостью не только прекратить прогресс, но и начать процесс регресса». Джевонс обратил внимание, что другие страны живут за счет ежегодного урожая, а Великобритания за счет капитала, причем этот капитал не дает процентов: будучи превращенным в тепло, свет и механическую силу, он просто исчезает в пространстве.
Книга Джевонса «пропала»; его выводы забыты.
В 1885 году Р. Клаузиус выпустил книгу «О запасах энергии в природе и их оценка с точки зрения использования человечеством». В ней он сделал такие ясные и фундаментальные утверждения, что, казалось бы, экономисты просто не могли не подвергнуть ревизии все главные догмы политэкономической модели.
Но и на это экономическая наука «закрыла глаза».
Сегодня многие знают имя В. Оствальда благодаря критике его Лениным, который поставил на нем клеймо противника материализма и приверженца «энергетизма», что было правдой. Но Оствальд высказывал и интересные мысли. Так, он заявил, что прогресс — это расширение источников доступной энергии и повышение термодинамической эффективности ее использования.
А экономисты считали и продолжают считать, что энергия ни при чем. Прогрессивно то, что дешевле, то, что побеждает в конкуренции, говорят они. Важна себестоимость в денежном, а не в энергетическом выражении. В господствующих экономических моделях проблемы энергии просто не существует.
Но деньги как мера стоимости продукции искажают действительную картину затрат на производство продукции. Так, экономический кризис в Индонезии в феврале 1998 года был обусловлен падением курса ее денежной единицы по сравнению с долларом в 5 раз. Значит, денежная стоимость продукции на ее внутреннем рынке возросла в пять раз при прежней энергетической стоимости. Произошло это в силу определенных действий зарубежных банков. Их деятельностью может создаться и более абсурдная ситуация: производство продукции в стране может расти, а цена ее — тоже увеличиваться, тогда как, согласно теории рыночной экономики, она должна снижаться.
Проблема возникает от того, что не учитывается стоимость природных ресурсов. Природа — непременная и постоянная участница любых социально-экономических процессов, причем ее роль в них является определяющей уже хотя бы потому, что для существования человека нужны вполне определенные условия по давлению, температуре, газовому составу атмосферы и т.д. Пока они находятся в допустимых пределах, мы их просто не замечаем. Но как только какие-нибудь параметры подходят к границам допустимых значений, мы начинаем понимать их роль и соображать, сколько будет стоить возвращение их к обычным значениям.
Участие природы в социально-экономическом процессе осуществляется по нескольким направлениям. Она концентрирует рассеянные первичные энергию и вещества, преобразует их в новые, доступные для дальнейшего использовании формы. Она восстанавливает израсходован-ные запасы вещества и энергии в той их форме, при которой поддерживается и сохраняется установившееся динамическое равновесие. Биосфера производит регенерацию и утилизацию отходов деятельности различных систем, переводя их в формы, усваиваемые природой, а следовательно, и человеком.
Благодаря этому поддерживается режим, необходимый для существования человека и его трудовой деятельности. Зависимость человека от природы заставляет его проводить свою трудовую деятельность, не выходя за рамки тре-бований общей природной самоорганизации. Иначе говоря, человек должен изучать законы развития природных процессов и закономерности целесообразной ее самоорганизации для того, чтобы его собственные деяния, направленные на улучшение своих жизненных условий, не противоречили интересам развития природы.
Согласно ныне принятой теории экономики, природные ресурсы не обладают стоимостью, поскольку в них не вкладывается труд человека. Стоимость появляется, когда данные ресурсы перерабатываются человеческим трудом и превращаются в новые формы вещества и энергии. И вот Карл Маркс, рассуждая о потребительной и меновой стоимости товара, делает вывод, что потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлен, или материализован, абстрактный человеческий труд. И чем больше производительная сила труда, тем меньше рабочее время, необходимое для изготовления известного изделия, тем меньше кристаллизованная в нем масса труда, тем меньше его стоимость. И наоборот, чем меньше производительная сила труда, тем больше рабочее время, необходимое для изготовления изделия, тем больше его стоимость.
По Марксу, стоимость пряжи, изготовляемой на паровых ткацких станках, значительно ниже таковой же, но из-готоштенной вручную. И так как данный подход в оценке труда и стоимости продукции сохраняется до сего времени, то получается, что с развитием техники, с ростом индустриализации стоимость произведенной единицы продукции убывает. Но при этом в стоимости конечной продукции не учитывается стоимость природных ресурсов, используемых для производства промышленной продукции. К тому же, по Марксу, вещь не может обладать стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она бесполезна, то и затраченный нами труд бесполезен, не считается за труд и потому не образует никакой стоимости.
Еще совсем недавно эти рассуждения казались логически строгими и непогрешимыми. Но теперь их ошибочность стала очевидной, в особенности в связи с заметным истощением природных ресурсов. Экономистам надо раскрыть глаза, посмотреть вокруг, и понять наконец, что теория стоимости, спроса, предложения и цены, их равновесных состояний в социально-экономических системах не может строиться без учета этих же категорий в природе. В качестве выходного параметра должна рассматриваться вся прибыль, предопределяемая деятельностью природы и создаваемая деятельностью человека.
Из определений «труда» следует, что только та деятельность человека относится к категории труда, которая направлена на покорение природы. Более того, предполагается, что человек должен изучать законы функционирования природы с целью ее обмана, использования ее для своих эгоистических устремлений. Природа не рассматривается не только как определяющая развитие общества система более высокого ранга, но даже как равноправный партнер. Такая самонадеянность не может оставаться без последствий. Возникают неразрешимые противоречия в отношениях человек — природа.
Пора отказаться от мнения, что прибыль, обусловленная природой (естественное плодородие почв, растительный покров и другое), — дармовая. Это — откладывание оплаты «труда» природы на будущее. Это заем у наших потомков, да только отдавать будет некому.
Точно так же надо менять взгляд на стоимость продукции, не имеющей «полезности». Сейчас (как и всегда) производится масса бесполезных вещей, обладающих огромной стоимостью, например, водородная бомба. Стоимость военных изделий определяется суммарными затратами энергии на их производство. Если бы не создавались различные виды вооружений, то другая продукция была бы значителъно дешевле. В стоимость мирной продукции за-ложена и стоимость вооружений. Иными словами, каждый живущий на Земле отдает часть своего труда (энергии) на изготовление оружия.
Понятие «полезный» или «бесполезный» труд явно изменило смысл. Любые затраты труда (иначе говоря, энер-гии) отражаются на состоянии среды обитания и всего общества, и труд бесполезный тоже обладает стоимостью, но — отрицательной. Вот почему так необходим сейчас иной подход к оценке стоимости, изменение самого понятия. определить истинную цену продукции. Энергия является объективной и всеобщей мерой стоимости любого вида произведенной продукции не только человеком, но и природой (того или иного вида природных ресурсов). Эта мера не зависит ни от спроса и предложения, ни от цены.
Энергетическая мера стоимости — наиболее полная и точная, не зависящая от времени и конъюнктуры рынка количественная оценка стоимости производимой продукции. При таком понимании не останется вещей, не обладающих функцией «товар», и окажется, что все сущее на Земле обладает стоимостью. Даже воздух, которым мы якобы бесплатно дышим, включает в себя труд человека, в том числе и бесполезный, несущий отрицательную стоимость, кроющуюся в загрязнителях воздуха, и полезный, например, в виде охраны от пожаров и вырубки лесов.
Энергетическая стоимость не возобновляемых ресурсов всегда возрастает, она не может не расти (за исключением коротких периодов, когда, например, открываются новые, очень богатые и легкодоступные месторождения), и это влечет за собой поднятие цен на все остальные виды продукции. Вот чем в основном объясняется известный в теории рыночной экономики закон возрастания вмененных издержек производства продукции.
Например, по мере роста дефицита энергии становится невыгодным выращивание овощей в теплицах. Однако направленность промышленного, индустриального развития такова, что отказаться хотя бы от некоторых из видов благ очень трудно. Но всегда существует возможность альтернативного использования ресурсов для производства того или иного продукта. Поэтому приходится определять наиболее оптимальный вариант соотношения в количестве производимой выгодной и невыгодной (но тоже необходимой) продукции.
С ростом промышленного производства количество видов продукции с вмененными возрастающими издержками увеличивается. Цены на промышленную продукцию растут. Значит, растет и инфляция. В наиболее развитых странах со временем возникает необходимость в импорте ресурсов (завозить дешевле, чем производить у себя).
Технический прогресс на настоящем этапе есть не что иное, как производство новых форм вещества и энергии на основе расширяющейся эксплуатации базовых источников вещества и энергии, объективно сопровождающееся нарастающими потерями вещества и энергии. За всю историю развития цивилизации не изобретено ни одного способа получения новых базовых источников энергии без использования традиционных. Поэтому, если ничего не менять, процесс индустриализации и впредь будет сопровождаться нарастающим рассеянием вещества и энергии, ростом цен и инфляцией.
Дальнейшее развитие цивилизации неизбежно будет основываться на использовании преимущественно возобновляемых энергетических природных ресурсов, что позволит замкнуть энергию в кругооборот. И это проблема не будущего, решать ее необходимо уже сейчас, проводя политику крайне экономного использования невозобнов-ляемьтх энергетических ресурсов и разработки новых технологий получения энергии из возобновляющихся источников.
Стоимость этих возобновляемых природных ресурсов зависит от характерного времени их самовосстановления, или регенерации, а также от затрат энергии (труда) и вещества, необходимых для поддержания их продуктивности на оптимальном уровне. В нее, кроме стоимости потенциальной энергии, заключенной в единице их объема, должна включаться прибыль, которую можно было бы получить за характерное время регенерации таких ресурсов, и затраты энергии и вещества, необходимые для поддержания их продуктивности на оптимальном уровне. С ростом промышленного развития растет количество элементов среды, которым необходимо предоставлять время для самопроизвольной регенерации, и поэтому стоимость возобновляемых природных ресурсов растет, а прибыль падает. Процесс направлен к балансу затрат, с приближением к которому дальнейшее развитие системы все более затрудняется.
Например, стоимость почвенных ресурсов складывается из затрат энергии на подготовку почвы к посевам, суммарной потенциальной энергетической емкости продукции, которая теоретически и экспериментально установленным образом может быть получена с единицы площади, и затрат энергии на восстановление плодородия. Если плодородие восстанавливается естественным путем, то в стоимость почвенных ресурсов должна включаться стоимость продукции, которая была бы получена за все то время, пока данная площадь угодий исключается из сельскохозяйственного использования.
Невозобновляемые ресурсы (прежде всего энергетические, поскольку они имеют фундаментальное значение в развитии цивилизации) участвуют в обмене с другими системами произведенной продукцией, и обойтись без определения их стоимости тоже нельзя. Как и в случае с возобновляемыми ресурсами, она складывается: из количества энергии, заключенной в единице объема; энергии, затрачиваемой на добычу и подготовку к использованию; энергии, затрачиваемой для предотвращения нежелательных последствий, включая очистку от загрязнения среды и затраты на ее восстановление, и т.д.
Прибыль в социально-экономических процессах создается за счет «прибыли» экосистем. Сами социально-экономические системы без участия природы, без использования создаваемой ею прибыли получить прибыль от своей деятельности не могут.
А что такое прибыль экологических систем? Она определяется разницей между затратами веществ и энергии на создание системы и на поддержку ее динамически равновесного режима развития и расходов потоков, дезорганизующих систему. Процесс всегда направлен к балансу расходов веществ и энергии, характеризующему установившийся режим развития при заданных расходах веществ и энергии из среды. При достижении состояния динамического равновесия прибыль становится равной нулю. Система существует за счет преобразования поступающих в нее веществ и энергии в другие формы, не накапливая их в себе. Если баланс нарушается, то прибыль возрастает, затухая по мере движения к новому уровню, характеризующему баланс, динамическое равновесие. Или прибыль, становясь отрицательной, ведет к уменьшению систем по их продуктивности или размерам.
Самый большой вопрос — это собственность на землю. Очень часто ее владелец получает доход не только и не столько результатами своего труда, но и результатами «труда» природы. И казалось бы естественным за все, во что вложен труд природы, производить плату обществу и государству. И если идти дальше, то эти средства должны поступать на компенсацию, насколько это возможно, принесенного природе вреда. Право же распоряжаться природными ресурсами как личной собственностью объективно порождает законодательно оформленное, со временем обостряющееся неравноправие людей, последним выражением которого является принадлежность большей части природных богатств, а с ними неизбежно в опосредованном виде атмосферы, морей, океанов, реки даже солнечной радиации, абсолютному меньшинству населяющих Землю людей.
Сейчас просматривается хорошо выраженная тенденция глобального расширения собственности на природные ресурсы США и возглавляемого этим государством сообщества развитых стран. Создавая транснациональные компании, способствуя их развитию и расширяя границы этого процесса, страны «семерки» становятся собственниками все более возрастающего количества природных ресурсов. Но самое главное, они полностью определяют цели и направление развития социально-экономических систем через свое видение понятия «прогресса» как законодательно защищаемого права эксплуатации природных ресурсов. А это — основа формирования неравноправного распределения результатов труда или вознаграждения за труд. Собственность на природные ресурсы обусловливает неравноправное распределение результатов труда в государственном масштабе и в межгосударственных отношениях; в масштабе отдельных предприятий и хозяйств, вплоть до мелких частных хозяйств. Это, подобно монополии на производство определенных видов продукции, включая и монополию на технологию производства, способствует созданию монополии на цели производства и социально-экономическое развитие.
Если человек в своей жизнедеятельности использует веществ и энергии больше величины их приращения в природных системах (больше, чем «прибыль» экосистем), то начинается деградация, разрушение экосистем, а затем и снижение прибылей в социально-экономических системах. Когда это снижение начинает ощутимо влиять на развитие социально-экономических систем, то возникает потребность в затратах вещества и энергии для сохранения продуктивности экосистем, и прибыль социально-экономических систем уменьшается. Причем это выражается не только в затратах на очистку среды от загрязнений и на искусственное воспроизводство природных компонентов, но и в виде различного рода ограничений их использования, например, в ограничении роста численности населения, промышленного и бытового использования вещества и энергии. С развитием же техногенной деятельности и расширением ее по пространству оказывается, что такие ограничения начинают касаться практически всех без исключения компонентов среды обитания: воздуха, воды, не говоря уже о почвенном и растительном покрове и полезных ископаемых, особенно энергетических.
Лишь когда экономическая наука в целом перейдет к пониманию и применению изложенных выше принципов, могут появиться предпосылки к выравниванию положения, переходу системы «человек — природа» к равновесию. А пока цивилизация все быстрее удаляется от равновесия и становится неустойчивой.
Рыночная система может хорошо работать при полной обеспеченности ресурсами. При дефиците ресурсов рыночная система в ее классическом виде объективно ведет к разделению общества на бедное большинство и богатое меньшинство. Возрастание богатства одного человека с необходимостью влечет обеднение нескольких. То же и на межгосударственном уровне: наличие нескольких элитарных государств требует поддержания бедности всех остальных государств с преобладающей численностью населения.
Так общество потребления вытесняет из своего круга государства, не способные формировать достаточные предложения. Им отводится роль исполнителей черновой работы по добыче и первичной переработке сырья, и не за цену, складывающуюся на рынке, а за цену, назначаемую элитой. В результате мир все более трансформируется в сообщество, управляемое группой элитарных государств, ныне — во главе с США. Это осуществляется через расширяющуюся по планете сеть фирм, компаний, принадлежащих элитарным странам.
Так, транснациональная корпорация «Форд моторе» состоит из 60 дочерних корпораций, 40 из которых расположены в других странах. Одна треть ее прибылей поступает из-за рубежа. Такова же структура «Дженерал моторе», ИБМ, нефтяных корпораций. Из 100 крупнейших американских фирм 2/3 относятся к транснациональным. Голландская фирма «Филиппе ламп вокс» имеет отделения в 68 странах. Из 225 тыс. ее работников 167 тыс. трудятся за пределами этой страны. Вне Швейцарии образуется 97% доходов швейцарской фирмы «Нестле шоколад». А бразильский город Сан-Паулу по объему вложенного в него шведского капитала является вторым промышленным городом Швеции.
Происходит выкачивание природных, трудовых, интеллектуальных ресурсов из развивающихся стран. А в них сосредоточиваются крупнейшие заводы тяжелой промышленности, накапливаются отходы производства, загрязняется среда, тогда как в странах — хозяевах капитала за счет получаемых прибылей проводится облагораживание среды обитания, улучшение жизненных условий населения. При этом страны, в которых размещаются производства корпораций, все более беднеют, становятся должниками богатых стран и уже не в состоянии выпутаться из долговой ловушки: прирост их ВНП меньше прироста долгов за счет процентов.
Процесс этот начинается с организации элитарного слоя в государствах-донорах, затем допускается некоторое увеличение его численности (по количеству миллиардерон бедные страны в целом лидируют). Этого оказывается достаточно, чтобы подчинить себе экономику бедной страны: она начинает работать на свой и зарубежный элитарные слои, обеспечивая их предложением в соответствии с их спросом.
Но в целом по планете идет процесс истощения ресурсов и деградации среды обитания. О какой эффективности можно говорить, если эффективное использование нефти и газа, например, в Германии, предполагает все большее расширение фронта добычи и поисков новых месторождений органического топлива в Сибири. Эффективное использование древесины в Японии предопределяет неэффективные лесоразработки в Приморье и Хабаровском крае. Страны с неэффективно работающей экономикой в целом потому таковыми и являются, что благодаря им эффективно работает экономика других, богатых стран.
Но социально-экономические системы не могут
увеличиваться в своих размерах ни по численности
населения, ни по количеству производимой промышленной продукции, ни по
количеству вещества и энергии, изымаемых и i экосистем, выше
некоторого теоретически и практически определяемого
предела. Внутренний дефект этой системы — недостаток ресурсов.