Генная инженерия

Что такое гены?

Белки — это основной строительный мате­риал клетки, который синтезируется самой клеткой. Если взглянуть на них поближе, то мы увидим, что состоят бел­ки из аминокислот — особых небольших кирпичиков, ко­торые легко выстраиваются в цепочки.

У разных белков разные функции. Они могут быть транспортными молекулами (например, красные кровяные клет­ки, содержащие гемоглобин, переносят кислород); могут быть антителами, переносчиками информации, фермента­ми (например, пищеварительными) или гормонами (гор­моны роста или инсулин). Другая группа — структурные белки, которые создают перегородки и способствуют дви­жению, эластичности и способности сокращаться. Мы­шечные волокна, например, в основном состоят из белков. Белки — важный базовый элемент в строении клеток, они лают им возможность правильно функционировать.

Хранилищами всей генетической, то есть наследствен­ной, информации являются хромосомы. Информация за­писана в тонкой нити, которая называется ДНК: дезоксирибонуклеиновая кислота, особая кислота, которая нахо­дится в ядре. Когда клетка делится, она копирует всю ДНК и передает ее дочерней клетке. Вся совокупность генети­ческой информации организма называется геном. Инфор­мация, хранящаяся на хромосомах в ДНК, записана в та­ком виде, что код может быть расшифрован в организмах почти всех живущих на Земле существ. И называется этот код — универсальный код жизни.

Клетке для шифра требуется всего четыре знака (назы­ваемых нуклеотидами) для того, чтобы записать все необ­ходимые инструкции по созданию любого белка. Нуклеотиды — это те единицы, из которых состоит ДНК.

Информация о том, как строится клетка или как она функционирует, вся заключена в один определенный ген. Ген — это определенный сегмент (участок) ДНК с особы-ми-инструкциями о том, как должен в среднем быть синте­зирован один определенный белок. У высших организмов ген входит в состав хромосом. Шифрованная цепочка гена составляет обычно около 1000 нуклеотидов.

В начале каждого гена расположен сегмент ДНК, кото­рый содержит контролирующие элементы именно этого гена. Этот сегмент называется промотор. Он выполняет функции сторожа, то есть подает сигнал контролируемому им гену. Возьмем, например, выработку инсулина (кото­рый мы производим, чтобы обеспечить сжигание сахара в крови). Когда в клетке появляется информационная молекула с сообщением «больше инсулина», вырабатывается молекул а-посредник, которая связывается с инсулиновым сторожем. После этого сторож открывает путь считыванию инсулинового гена.

В целом регуляция генов зависит от среды, в которой находится клетка, а также от стадии развития организма. Так что, если бы мы захотели, чтобы листья мака вырабо­тали красный цвет лепестков, нам бы не удалось достичь этого традиционными методами селекции, несмотря на то что у листьев есть вся необходимая генная информация. Существует барьер, предотвращающий покраснение листь­ев. Этот барьер может быть обусловлен двумя причинами:

— «красный» ген во всех клетках листьев недоступен для сигнальных активирующих молекул;

— клеткам листьев не нужен красный цвет, они не посы­лают сигнал для копирования информации, и сигнальная
молекула с запросом не причаливает к «красному» сторожу, чтобы активировать ген.

Нетрудно догадаться, что существует способ обманы­вать растение и заставлять его краснеть, даже против его собственной потребности. Мы можем активировать «крас­ный» ген как троянского коня, спрятанного за сторожевой башней другого гена. Но чтобы достичь этого, нам придется разрезать гены и склеивать их по-иному. Вот здесь и прекра­щается селекция и начинается генная инженерия (ГИ).

Она занимается тем, что берет гены и части ДНК одного вида, например рыбы, и пересаживает их в клетки другого, например помидора. ГИ располагает набором различных технологий для того, чтобы разрезать ДНК произвольно или в определенных участках гена. Выделив сегмент ДНК, можно его изучать, размножать или склеивать с ДНК иных клеток и организмов. ГИ позволяет преодолеть межвидо­вые барьеры и перемешивать информацию между абсо­лютно не связанными между собой видами. Например, можно переселить в клетки помидоров ген, кодирующий белок, препятствующий замерзанию тканей рыбы, или в клетки клубники — ген бактерий, кодирующий смертель­ный для насекомых токсин; можно гены человека переса­дить свинье, чтобы она лучше росла. Однако тут генетики сталкиваются с проблемой: ген ры­бы не будет работать в помидоре, если его не снабдить про­мотором (сигнальным флажком), который узнали бы сиг­нальные молекулы и ферменты клеток помидора. И эта контрольная последовательность генов должна быть либо цепочкой помидора, либо очень схожа с ней. Многие уче­ные и компании не уделяют этому большого внимания и даже не задумываются о необходимости найти нужный то­мату промотор, так как потребовались бы годы, чтобы по­нять внутренние связи в клетке и процесс внутриклеточ­ной регуляции.

Чтобы избежать многочисленных экспериментов и кор­ректировок, большую часть ГИ - растений производят с по­мощью вирусных промоторов. Как известно, вирусы — очень активные элементы. Ничего, или почти ничего, не может остановить их, стоит им найти новую жертву, вер­нее, хозяина. Они тут же встраивают свою генетическую информацию в ДНК клетки хозяина, размножаются, зара­жают соседнюю клетку и множатся снова. Это происходит потому, что вирусы выработали очень сильные промото­ры, которые заставляют клетку-хозяйку постоянно «чи­тать» эти промоторы и производить белки вируса. Если же взять сигнальный элемент (промотор) вируса растения и поместить его в начало информационного блока гена рыбы, то получится комбинированный ген рыбы и вируса (ген­но-инженерная конструкция), который будет «работать» в растении. Он приживается и становится «родным» на но­вом месте.

Но ученым тут не все понятно. Довольно часто, без ви­димых причин, новый ген, активно действуя какое-то вре­мя, вдруг «замолкает». И предугадать это совершенно не­возможно.

Хотя последняя стадия пересадки нового гена в высший организм часто провозглашается очень точной и тонкой, она довольно плохо разработана. «Новый» ген может ока­заться где угодно, рядом с любым геном или даже внутри не­го, мешая его функционированию и регуляции. Хотя весь процесс проводят ради улучшения воспроизводства и функ­ционирования «нового» гена, он сам — посторонний, и последствия его вмешательства в нормальную жизнедея­тельность клеток трудно предсказать.

ГИ — это наука из пробирки, а применяется она в ос­новном для производства продуктов питания. Ген, иссле­дуемый в пробирке, может показать лишь, за что он отве­чает и как ведет себя именно в этой пробирке. Он не рас­скажет о своей роли и поведении в организме, из которого его извлекли, или о том, как он поведет себя там, куда его пересадят. Гены красного цвета, переселенные в цветки петунии, должны были вызвать изменение цвета лепест­ков. Но помимо этого они привели к снижению плодород­ности и изменили рост корней и листьев растения. Лосось, в которого поместили ген гормона роста, не только вырос слишком большим и слишком быстро, но и стал зеленым, а также имел проблемы со здоровьем.

Как мы можем быть уверены в том, что генетически мо­дифицированное растение, употребляемое нами в пищу, не станет вдруг производить новые токсины и аллергены или не повысит уровень скрытых токсинов? А что будет с его пищевой ценностью? И как воздействует модифицирован­ное растение на окружающую среду и дикую природу? Все эти вопросы крайне важны, но ответа на них до сих пор нет.

Корпорации, цифры, факты

В 90-е годы XX века фармакологические и сельскохо­зяйственные компании объединились в так называемую промышленную консолидацию. В результате появилась «Индустрия жизни», в которой эти огромные транснацио­нальные компании имеют самые большие объемы продаж пестицидов, медицинских препаратов, семян, продуктов питания. Hoechst (Германия) открыла свой химический филиал Celanese в 1998 году и объявила в конце того же года об объединении с Rhone Poulenc. В результате появи­лась компания Aventis, самая крупная компания, зани­мающаяся «наукой о жизни». Du Pont (США), до послед­него времени самый крупный производитель химии, объединился в 1998 году с Pioneer Hi-Breed (США), самой крупной в мире компанией по производству семян.

Многие корпорации, занимающиеся сейчас биотехно­логиями, изначально были крупными химическими ком­паниями. Например, Monsanto была четвертой крупной химической компанией в США.

Выбор не в пользу химии — это стратегический шаг, сде­ланный для того, чтобы избежать нестабильности. Трансна­циональные компании представляют этот свой шаг как действия во спасение окружающей среды, говорят о реше­нии проблемы голода в странах «третьего мира» и борьбе с увеличивающейся заболеваемостью людей, используя кра­сивый термин «наука о жизни». Видимо, слово биотехно­логия, точнее характеризующее род занятий этих компа­ний, звучало отпугивающе.

Эти корпорации не изменили схемы, по которой они привыкли работать, сохранили прежнюю технологическую базу и продолжают работать в том же производственном секторе: с сельскохозяйственными и фармацевтическими предприятиями.

Индустрия «науки о жизни» изменяет генную структуру семян для того, чтобы наделить их определенными черта­ми. Устойчивость к гербицидам и пестицидам — это два главных качества, которые компании стремятся внести в растения (в основном в кукурузу и сою), хотя испытания и опыты все еще продолжаются.

Трансгенное зерно рассматривалось до последнего вре­мени как многообещающая и быстро растущая часть рын­ка. Аналитики предрекают доход в этом секторе от 3 млрд. долларов (сейчас) до 25 млрд. долларов в 2010 году.

Агрокомпании представляют ситуацию в розовом свете и даже продолжают исследования и производство генети­чески модифицированной (ГМ) продукции, включая раз­личные проекты по выработке продуктов питания, такие как, например, соя компании Du Pont, понижающая уро-вснь холестерина. Между тем инвесторы уже не так опти­мистичны, как раньше. Швейцарский банк Credit Suisse заявил, что не будет финансировать трансгенную инжене­рию, а аналитики Duetsche Bank советуют корпорациям ликвидировать свои отделения агробиотехнологий, а ин­весторам — продать акции.

Пять первых в мире «генетических гигантов» (компании Astra Zeneca, Novartis, Du Pont, Monsanto и Aventis) владеют более чем половиной рынка пестицидов (60%), почти чет­вертью (23%) мирового рынка посевных культур и всей сот­ней процентов рынка трансгенных семян. Рынок генетичес­ки измененных семян сейчас поделен в основном между компаниями Monsanto¹, Aventis, Du Pont, Astra Zeneca.

Влияние на здоровье

Проблемы здоровья и безопасности пищи связаны с ин­дустриальным ведением сельского хозяйства. Они стали проявляться, начиная с 1960-х годов, когда сельское хо­зяйство и производство пищевых продуктов стало приме­нять все больше пестицидов, гербицидов, инсектицидов и химических удобрений. Были установлены явные связи между некоторыми болезнями и индустриальным живот­новодством; кризис BSE (болезнь бешенства коров) в кон­це 1980-х и 1990-х годов стал наиболее явным примером из серии скандалов, связанных с безопасностью пищи. Сальмонеллез был практически неизвестен в 1940-х годах, од­нако теперь это повсеместная проблема. Пищевые отрав­ления увеличились на 400% за последние десять лет. Всем памятен скандал в связи с диоксидами, обнаруженными в мясе и яйцах бельгийских кур.

Чтобы проскочить контроль безопасности и соответст­вующие тесты, корпорации раздувают миф о полной рав­ноценности сделанных ими пищевых субстанций с при­родными. Концепция их «эквивалентности» была создана специально для облегчения коммерциализации генетичес­ки модифицированных продуктов. Правила ЕС о ГМ - продуктах и ингредиентах используют эту концепцию. При тестировании или маркировке ГМ - продукты проходят

В 2000 году Monsanto изменила название. Новый лейбл корпора­ции: Farmacia. Старое имя Monsanto остается только у сельскохозяйст­венных подразделений компании. простые, такие же, как обычные продукты, а не усиленные тесты. Их равноценность подразумевает, что оба типа про­дуктов одинаковы по всем важным характеристикам: без­опасности, питательности, внешнему виду.

В настоящее время процедуры тестирования состоят практически исключительно из химических и биохими­ческих процедур, призванных качественно определить спе­цифическое питательное вещество, токсин или аллерген. Эти тесты фокусируются на компонентах, которые могут повести себя как-либо иначе в каждом конкретном ГМ - продукте и основаны на известных свойствах этих же ве­ществ, проявленных в их не ГМ - аналогах, а также на ха­рактеристиках самих генов, привнесенных в ГМ - организм. Такие исследования не могут обнаружить опасность, тая­щуюся в ГМ - продуктах, так как неожиданные побочные эффекты, которые могут таиться в продуктах генно-инже­нерного процесса, не могут быть выявлены. Это можно сделать только при клинических испытаниях.

С 1960-х годов, когда в промышленности начали приме­нять искусственные ферменты и стиральные порошки, массово проявились пищевые аллергии. Промышленные ферменты применяют в таких продуктах, как мука, крах­мал, газированная вода, фруктовые соки, масла, пиво, ви­на, сыры и мясо.

Эти ферменты не подлежат обязательному указанию на этикетках, поэтому их употребления трудно избежать. ГМ - организмы, обычно плесневый грибок или бактерия, про­изводят эти ферменты тоннами. Как только произведенный фермент отделен от производящего его организма, исполь­зование ГМ - организма можно не декларировать. Однако разделение фермента и производящих его организмов про­исходит не полностью, поэтому остатки культур грибов и бактерий становятся основной причиной аллергий.

Производство промышленных ферментов — широчай­ший бизнес. Novo Nordisk, лидер датского рынка, зараба­тывает с помощью промышленных ферментов примерно 500 млн. долларов в год. Прибыли пищевой индустрии от их использования, дополненные прибылью от реализации антиаллергенов даже еще большие — порядка миллиардов долларов. Пищевые компании и работающие на них ал­лергологи отказываются от обмена информацией и сотруд­ничества с новым швейцарским Федеральным институтом технологии, доказавшим, что эти ферменты — главные ви­новники аллергий и астмы.

Новые опасения по поводу безопасности ГМ - продуктов появились в марте 1999 года после исследований Йорк­ской лаборатории питания (Великобритания), когда выяс­нилось, что число случаев пищевой аллергии, связанных с соей, увеличилось в 1998 году на 50%.

Открытие, сделанное в Йорке, дает реальные сведения о том, что ГМ - продукты могут иметь явное негативное влия­ние на человека. Это первый случай за 17 лет, когда соя ока­залась в первой десятке продуктов, способных вызывать аллергию. Среди хронических болезней, которые может вызывать соя, присутствуют синдром раздражения кишеч­ника, болезни кожи, включая угревую сыпь и экзему, а так­же проблемы пищеварения. Люди могут также страдать от хронической усталости, неврологических проблем, голов­ных болей.

Одна из катастроф, связанных с ГМ - пищей, уже была предотвращена. Ведущий генный инженер-исследователь для повышения количества белка ввел в сою ген бразиль­ского ореха. При тестировании на животных не было заме­чено никаких признаков аллергенности. По счастью, у уче­ных под рукой оказалась сыворотка крови людей-аллерги­ков на бразильский орех, и когда ГМ -сою протестировали с помощью этой сыворотки, аллергенность была обнару­жена. Это могло быть смертельно опасно для многих людей, имеющих аллергию на орехи. Но в большинстве случаев сыворотки крови аллергиков не применяются при тести­ровании, так как люди раньше никогда не потребляли боль­шинство «чужих» белков, внедряемых теперь в пищевые продукты.

ГМ-продукты явно могут быть токсичными и опасными для здоровья людей. В 1989 году генно-инженерная моди­фикация L-триптофана вызвала смерть 37 американцев и сделала инвалидами еще 5000 человек из-за приносящей большие страдания и потенциально смертельной болезни крови — синдрома эозинофильной миалгии (EMS). Лишь после этого продукт был отозван Управлением питания и лекарственных препаратов США, Производитель — Showa Denko, третья по величине японская компания, специали­зирующаяся на химических технологиях, впервые исполь­зовала ГМ -бактерии для производства гена.

FM-L-триптофан был столь же чистым и равнозначным предыдущим препаратам, которые производились с помо­щью бактерий природного типа. Однако же он совершенно не соответствовал этим препаратам по показателям без­опасности. Возможно, бактерии каким-то образом стано­вятся заразными в процессе трансформации при рекомби­нации ДНК. Если бы проводились все тесты, которые могут широко охватить возможные негативные эффекты, напри­мер тест на усваивание животными и людьми, факт, что этот продукт не является безопасным, сразу стал бы очеви­ден. Но таких тестов не было.

Showa Denko выплатила компенсации жертвам на сум­му, превышающую два миллиарда.

Еще одна проблема заключается в токсинах замедленно­го действия. Известно, что время проявления токсичного действия белка может занимать более 30 лет. ГМ -соя отли­чается от обычной по белкам на 74%. Поскольку эти бел­ки — гибриды бактериальных и растительных организмов, они действительно принципиально новые, поэтому не мо­гут быть приравнены к растительным или бактериальным. Превращение белка из полезного в болезнетворный может зависеть от малейшего изменения аминокислотного состава.

Учитывая, что тесты, которые проводятся сейчас на го­сударственном уровне, неадекватны из-за неоправданного применения «принципа эквивалентности», блюстители безопасности полагаются на исследования транснацио­нальных компаний, и кое-где существует тенденция при­нимать сомнительные результаты этих тестов за научный факт. Вряд ли следует ожидать от чиновников чего-то луч­шего и для зашиты потребителя на международном уровне. Международные чиновники не изменят этой ситуации. Согласно правилам ВТО обязанность доказать, что про­дукт небезопасен, лежит на импортирующей стране. Однако, когда страны пытаются поступать согласно обязаннос­тям и защищать своих граждан, экспортеры ГМ -продукции используют другое правило ВТО — о применении санк­ций, если импортер сопротивляется «свободной торговле».

Антибиотики — это фармацевтический продукт грибов, бактерий и других организмов, который подавляет рост микроорганизмов или разрушает их. Обычные антибио­тики все больше используются в производстве пиши, что может привести к катастрофическим последствиям. Мар­керные гены устойчивости к антибиотикам используются при выращивании всех коммерческих ГМ-культур. Напри­мер, компания Calgene использует канамицин при выра­щивании томатов FlavrSavr.

Из-за того, что медики прописывают нам антибиотики слишком часто, а также из-за огромного количества анти­биотиков в пище, устойчивость к ним породила страхи о «супермикробах» и болезнях, которые невозможно выле­чить. Из-за антибиотиков в нашей пище устойчивость че­ловека к имеющимся лекарствам стала уже такой сильной, что многие лекарства теперь не помогут даже от черной (легочной) чумы. В 1995 году мальчик с Мадагаскара, забо­левший бубонной чумой, оказался устойчив к первым 8 ан­тибиотикам, обычно используемым для лечения. В период 1990—1994 было зарегистрировано 19 000 случаев бубон­ной чумы, из них 229 в США.

Бактерии туберкулеза и стрептококка становятся одина­ково устойчивыми к лучшим имеющимся лекарствам. Ан­тибиотики, используемые для лечения людей, заразивших­ся от домашней птицы (кампилобактериальная инфекция поражает 70—90% кур в США, что является причиной 2— 8 миллионов случаев заражения людей каждый год), то­же теряют эффективность. Устойчивость к группе анти­биотиков, которые используются для лечения легочных хламидиозов и инфекций мочевыводящих путей в Испа­нии, Нидерландах и Великобритании, достигла 82%. Даже ванкомицин — антибиотик последнего поколения, теперь бессилен против некоторых микробов.

Антибиотики широко используются для профилактики и лечения болезней животных. Но помимо лечения больных антибиотики скармливают и здоровым: около 50% антибиотиков, используемых в США, применяются имен­но как пищевая добавка для улучшения роста животных. Четыре главных источника заражения пищи: сальмонелла, кишечные палочки, кампилобактерии и энтерококки, — напрямую связаны с переизбытком антибиотиков в сель­ском хозяйстве. Антибиотики, добавляемые в пищу живот­ным, могут спровоцировать заражение человека устойчи­выми к ним бактериями.

Сейчас ТНК используют гены устойчивости к антибио­тикам в генной инженерии в качестве маркеров, для того чтобы можно было проверить, произошел ли на самом деле перенос гена в семена. Ген-маркер присутствует в каждой клетке организма. Чтобы излечиться, вы глотаете пилюлю ампициллина. А съедая ГМ -сою, вы с каждой клеткой еды получаете ген устойчивости к ампициллину. Таким обра­зом, помимо того, что люди употребляют антибиотики со­гласно предписаниям врачей и получают их с мясом жи­вотных (которых ими кормили и кололи), они вынужденно потребляют пищу, напичканную специально встроенными генами устойчивости к лекарствам.

Урон биологическому разнообразию

Понятие биоразнообразия охватывает все живые орга­низмы, их генетический материал и экосистемы, частью которых они являются, и обычно описывается на трех уров­нях: генетическое, видовое и экосистемное. Первое подра­зумевает генетические вариации внутри вида и между ви­дами. Генетическое разнообразие внутри вида помогает приспособиться к новым вредителям и болезням, к изме­нениям среды обитания, климата и сельскохозяйственных методов. Видовое разнообразие — общее число видов, оби­тающих на данной территории. Экосистемное разнообра­зие — общее число экосистем и независимых сообществ и их физическая окружающая среда. Сами экосистемы могут занимать очень большие или очень маленькие участки. Они включают такие естественные сообщества, как травянистые экосистемы, мангры, коралловые рифы, болота, тропические леса, а также сельскохозяйственные экосис­темы, которые зависят от человека и содержат определен­ный набор животных и растений.

Сегодня 90% нашего рациона состоит из 20 видов расте­ний, хотя человеку известно более 220 000 видов. За пос­ледние 80 лет в США (где такие процессы наиболее интен­сивны) исчезло 97% всего разнообразия овощей. Из 7000 сортов яблок осталось 900. Теперь существует 330 разно­видностей груш, тогда как было 2600. Даже в Индии, где 50 лет назад было 30 000 сортов риса, сейчас 75% культуры представлено 10 сортами,

Генная инженерия представляет большую опасность для экосистем и биоразнообразия. Это выражается в увеличе­нии риска заболеваний растений и появления новых вре­дителей, в генетическом загрязнении путем перекрестного опыления обычных и ГМ -культур. Фермеров принуждают к ведению химически интенсивного сельского хозяйства.

Похоже, скоро везде будет расти только то, что хотят ви­деть ТНК. Это можно хорошо проиллюстрировать приме­ром компании McDonald's, которая заявляет, что исполь­зует везде только один вид картофеля. Но этот вид в боль­шинстве случаев уступает местным видам в устойчивости к болезням и вредителям, поэтому требует много химии при выращивании. Если бы ТНК не поддерживали такие сорта, фермеры их не сажали бы. Корпорации просто перекрыва­ют доступ на поле немодифицированным аналогам своей продукции.

Генетическое загрязнение путем перекрестного опыле­ния полей с ГМ -культурами уже начинает перерастать в экологический кризис. Пчелы и другие насекомые-опыли­тели, ветер, дождь, птицы, перенося пыльцу модифициро­ванных растений на соседние поля, заражают посевы в хо­зяйствах, где применяются классические и «органические» технологии. Фермеры по всей Северной Америке подвер­гаются санкциям от Monsanto якобы за нарушения кон­трактов на выращивание и продажу ГМ-семян третьим ли­цам, тогда как многие фермеры заявляют, что не занимаются ничем подобным, просто пыльца распространяется естественным путем.

В Швейцарии компания Novartis признала, что возмож­ная причина генетического загрязнения импортной немо­дифицированной кукурузы летом 1999 года — соседство с полями, занятыми ГМ - культурой.

Это же может быть причиной появления суперсорняков, растений, исходно не являвшихся целью генной инжене­рии, но через перекрестное опыление получивших устой­чивость к антибиотикам, гербицидам (пестицидам) и «терминаторные» гены.

Генетическое загрязнение непредсказуемо в большей степени, нежели химическое, так как оно переносится жи­вым материалом, который может плодиться, мигрировать и мутировать. Однажды выпустив, уже невозможно будет загнать ГМ -организмы обратно в лабораторию или на по­ле. Уже возникли пестицидо и гербицидоустойчивые ви­ды сорняков и вредителей, и нужны более сильные хими­каты для их подавления. Пример: гербицидоустойчивый ГМ -рапс распространил ген устойчивости на родственные виды, такие, как дикая горчица.

Супервредители тоже скоро появятся, как видно по бы­строму приобретению устойчивости коробочным (хлопко­вым) червем, живущим на ГМ -вариантах кукурузы и хлопка. Некоторые ГМ - виды, как только оказываются на свободе, тут же «выдавливают» немодифицированных конкурентов, как, например, недавно выведенный экзотический ГМ - карп, вдвое больший и вдвойне прожорливый по сравнению с диким видом, который вскоре встал на вершину пищевой цепи, поставив своих конкурентов под угрозу вымирания.

В 1999 году исследователи университета Корнелл откры­ли, что пыльца модифицированной кукурузы ядовита для бабочек-монархов. Растет количество свидетельств того, что ГМ -культуры плохо воздействуют на полезных насеко­мых, включая божьих коровок и златоглазок, а также по­лезных микроорганизмов, пчел и, возможно, птиц.

Токсин Bt (эндотоксин CrylA(b) бактерии Bacillus thur-ingiensis, которая является нормальным обитателем почвы) проявил себя как естественный инсектицид, используемый фермерами, занимающимися экологичным сельским хозяйством. Корпорации вроде Monsanto и Pioneer Hi-Breed вывели новые сорта картофеля, маиса и хлопка, со­держащие этот пестицид в своих семенах. В отличие от Bt-токсина, вырабатываемого бактериями, генными инжене­рами этих компаний пестицид включен в каждую клетку семени и, следовательно, распространен по всему взросло­му растению, продукты из которого потом потребляются человеком. Использование Bt-культур встретило активное противодействие из-за опасности передачи устойчивости к антибиотикам и устойчивости к Bt, а также угрозы Bt здо­ровью.

Хотя несколько тестов на безопасность Bt-кукурузы бы­ли проведены технически некорректно, Агентство по охра­не окружающей среды США признало продукцию из Bt-кукурузы безопасной для человека. На самом деле тесты на потребление Bt-кукурузы проводились не на людях, а на крысах, и не с Bt-токсином кукурузы, а с Bt-токсином, вы­рабатываемым кишечной палочкой. Исследование, прове­денное в 1999 году в Голландии, показало, что возможен перенос токсина через стенку кишечника. Это означает, что потребление Bt-кукурузы может привести к передаче этих генов животным и людям, потребляющим кукурузу.

Правительство США и корпорации признали, что насе­комые очень быстро приобретают устойчивость к Bt. Поэто­му единственный пестицид, одобренный фермерами, зани­мающимися экологичным сельским хозяйством, потенциаль­но уже потерял свою эффективность. И теперь оказалось, что Bt-посевы скорее опасны не для насекомых-вредите­лей (колорадский жук, сверлильщик, американский хлоп­ковый червь), а для обычных божьих коровок. Исследова­ние, проведенное университетом Корнелл в 1999 году, по­казало, что Bt-кукуруза Monsanto также смертельна для бабочек-данаид.

В Индии у американского хлопкового червя на хлопко­вом поле насчитывается 28 естественных врагов. Изобилие насекомых обеспечивает природную защиту хлопку. Но отнюдь не вредные насекомые первыми страдают при при­менении пестицидов! А избавленный от естественных врагов американский хлопковый червь чувствует себя на план­тациях еще лучше. Когда начинают применять пестициды, то вредители, раньше стоявшие на второстепенных пози­циях, становятся основными вредителями.

По имеющимся данным, площадь посевов кукурузы, опрысканных пестицидами, уничтожающими сверлиль­щика (основная цель для Bt-токсина), увеличилась на 45% за последние 2 года (1996—1997) использования этого пес­тицида. Это опровергает основной аргумент сторонников ГМ - продуктов: уменьшение количества используемых пестицидов.

В 1998 году 46% хлопковых посевов США являлись ге­нетически модифицированными. Из Bt-хлопка получают масла, добавляемые в корма для животных, мясом и моло­ком которых питаются люди. Американские фермеры воз­будили ряд судебных исков против Monsanto, обвинив ее в низких урожаях Bt-хлопка. Monsanto, в свою очередь, об­виняет фермеров в том, что они неправильно используют семена и пытаются выращивать хлопок в неподходящем климате.

В Индии опасаются, что использование Bt-хлопка может привести к большему росту площадей посевов экспорти­рованных культур по сравнению с местными сельхозкуль­турами, необходимыми для производства продовольствия.

В 1997 году Bt-хлопок был запрещен в Египте, но через 3 месяца США принудили его отменить запрет. В настоя­щее время Европейское сообщество также запретило им­
порт Bt-хлопка.                                                          

Но в то время, как западные рынки закрылись, рынки СНГ, стран Восточной и Центральной Европы открывают­ся для производства ГМ - продукции. Monsanto, в ответ на ограничения ЕС, организовала незаконные полевые испы­тания Bt-картофеля в Грузии в 1996—1998 годах. Организация Гринпис подняла шум, и эти попытки были прекра­щены, но семена ГМ -картофеля уже были распространены для использования в Грузии и на Украине. В апреле 1999 года «Друзья Земли» Германии обнаружили, что Bt-куку­руза Pioneer Hi-Breed была нелегально импортирована и посажена на территории Германии. Хотя доказано, что Bt-культуры участвуют в переносе гена устойчивости к антибиотикам и Bt и, возможно, вредно влияют на здоровье, их статус в ЕС до конца не прояснен, а их потребление продолжается в ЕС, США и других стра­нах.

Лес и генная инженерия

Пока всеобщее внимание было приковано к ГМ -пище из зерновых, генная инженерия обратилась к лесам и садам. Лесные институты и биотехнологические компании нача­ли создавать деревья и леса для выгоды промышленности. Сотрудничество биотехнологов с бумажными, дереводо-бывающими, пищевыми, фармацевтическими, нефтяны­ми и автомобильными производствами развивается вовсю.

У деревьев существует много возможностей передавать генетическую информацию. Среди них — распростране­ние семян, пыльцы или возобновление корневыми от­прысками. Многие ученые рассматривают изъятие или до­бавление генов в генотип коммерчески выращиваемых ГМ -деревьев как неизбежность. Между тем быстро произ­вести оценку риска технологий невозможно, так как дере­вья живут долго, а знания об их экологии у экспертов за­частую весьма скудные.

Леса — важная часть экосистем суши. Именно они регу­лируют климат на планете. Большая часть разнообразия живых организмов в наземных экосистемах также сосредо­точена в лесах. Они — важнейший ресурс для жизни чело­вечества. А промышленники пытаются убедить людей, что лес — не более чем возобновляемый ресурс для производ­ства потребительских товаров!

Опять мы видим, что интересы рынка (производство и продажа товаров ради прибыли) расходятся с интересами человечества (выживание теперь и в будущем).

ГМ -деревья создаются для выращивания на плантациях, а не в естественных лесах. Однако их гены могут попасть в соседние искусственные или естественные леса, фрукто­вые сады и другие растительные сообщества. Никому точ­но не известно, что при этом может случиться. Но очень велика вероятность страшных разрушений и опустошения этих сообществ. Такой может приключиться «день триффидов», что фантазия писателя покажется доброй детской сказочкой.

Деревья модифицируются для борьбы с насекомыми, которые кормятся на них. Это нарушает динамику популя­ций насекомых, включая хищников, и вызывает их мигра­ции в соседние леса. Хозяйственно бесполезным или по­лезным насекомым также наносится вред.

Когда-то Чарльз Дарвин привел такой пример. С фермы забрали кошку, и упали надои молока. Почему? Оказыва­ется, нарушилась целая цепочка событий. Кошка ловила мышей, которые разрушали шмелиные гнезда. А шмели опыляли клевер, которым питались коровы. Вот надои и упали. Так что, пошевелив в одном месте экосистемы, мы получаем «обвал» совсем в другом. Но самое главное, что люди не понимают причинно-следственные связи и про­должают делать то, чего не только не надо делать, а надо делать в точности наоборот.

Быстрорастущие ГМ -деревья способны конкурировать с обычными видами в борьбе за свет, что увеличит скорость внедрения чуждых деревьев в лесные системы и разруше­ние лесов. Они также истощают почву, нарушают ее структу­ру. Они крайне влаголюбивы и вызывают быстрое засоление почв. И это уже происходит на плантациях ГМ -эвкалиптов! А промышленность в ответ разрабатывает быстрорас­тущие солеустойчивые деревья.

Самое неприятное, что для понимания серьезности про­блемы и для оценки рисков нужно время, а его-то и нет.

«Бешеные коровы»

Рекомбинантный бычий гормон роста (RBGH), также известный как BST (бычий соматотропин), — это генети­чески модифицированный гормон, производимый фир­мой Monsanto. Гормон был создан следующим образом. Ген BST имплантировали в кишечную палочку; произо­шло объединение генетического материала коровы и бактерии. Так была создана новая форма бактерии, произво­дящая гормон дешево и в больших количествах. Когда уче­ным нужно «собрать урожай», они просто берут часть бак­терии из пробирки и выделяют гормон.

BST — это только один из гормонов роста, применяе­мых в мясомолочном комплексе США. Фермеры исполь­зуют его, поскольку этот гормон, «подражая» гормонам, вырабатываемым во время беременности, может увеличи­вать объем удоев на 50% в период лактации. Однако есть доказательства того, что он вреден для здоровья и окру­жающей среды.

Использование гормона было запрещено в Европей­ском Союзе (ЕС). Он разрешен только в США, где власти настаивают на том, что BST безопасен, и обвиняют ЕС в установлении торговых барьеров.

Самым сомнительным доводом разработчиков «гормо­нальной технологии» является то, что молочная промыш­ленность нуждается в увеличении надоев, в то время как в этой отрасли как раз наблюдается перепроизводство. Про­изводители гормона утверждали, что его применение при­ведет к снижению иен на молочные продукты. Но с мо­мента одобрения BST цены на молоко в США повысились! Цены на молоко и не могли снизиться, поскольку прави­тельство США не только предоставило налоговые льготы Monsanto, но и тратило миллиарды долларов ежегодно, выкупая у производителей излишки молока.

Коровы с гормоном BST растут быстрее обычных, и им необходимо гораздо больше корма, поскольку их организм химически простимулирован производить на 30% больше молока. Дополнительные затраты на корм компенсируются добавками животной пищи с останками животных, превра­щающими травоядных в хищников и каннибалов с серьез­ным риском для здоровья общества. Эти корма связывают с болезнью «бешеных коров» и новой формой подобного человеческого заболевания, болезнью Кройцфелда — Якоба. Из-за риска распространения этих болезней британскую говядину не допускали на рынок ЕС с 1997 по 1999 год.

Для коров побочным эффектом применения BST явля­ется вздутие, диарея, заболевания колен и ног, пищевые расстройства, жар, пониженный уровень гемоглобина в крови, заболевания репродуктивных органов, уменьшен­ный срок беременности, меньший отел и маститы — такие инфекции вымени, которые могут привести к заметному изменению состава молока. Лечение маститов в свою оче­редь может привести к появлению в молоке антибиотиков, возможному ускорению распространения сопротивляе­мости антибиотикам среди бактерий, которые вызывают различные заболевания у людей.

Канадское управление охраны здоровья 14 января 1999 года объявило, что не может разрешить продажу BST - npoдукции в Канаде. В заявлении говорилось, что BST «несет неприемлемую угрозу для здоровья дойных коров». Управ­ление питания и лекарственных препаратов США (FDA) уверяло в отсутствии побочных эффектов, а канадские уче­ные описали несколько случаев возникновения рака, вы­званных использованием BST.

В процессе создания рекомбинантного BST получилось так, что в него оказалась встроенной необычная, неподхо­дящая аминокислота. Monsanto замолчала этот факт. А ведь в случае, если хотя бы одна аминокислота в гормоне или протеине отличается от нормального генетического кода, то возможны страшные последствия. Один из примеров — серповидноклеточная анемия (заболевание крови). Или болезнь Альцгеймера, когда замещение лишь одной ами­нокислоты — фенилаланина, становится основой для за­болевания. Эксперименты с BST привели к получению про­дукта с «ошибочной» структурой генов. Но это стало ясно много позже запуска продукта в практику.

Из 59 биоактивных гормонов, обнаруженных в молоке, возможно, наиболее опасным представляется IGF-1, кото­рый является инсулиноподобным фактором роста и имеет одинаковые параметры у коров и людей. Он был признан ключевым фактором стимуляции любого вида рака у челове­ка. При пастеризации молока с IGF-1 ничего не происходит.

Для получения 0,5 кг сыра в среднем требуется около 5 кг молока. Для получения 0,5 кг масла — более 10 кг. Вместе с BST-сыром или маслом мы потребляем слишком большое количество гормонов. Вопреки утверждениям Monsanto и FDA, доходы от­дельных фермеров, использующих BST, вряд ли увеличатся, так как его применение не благоприятствует увеличению поголовья. 500 американских фермеров сообщили о том, что у 9500 животных в их хозяйствах обнаружился мастит. Это привело к попаданию гноя в молоко, что увеличило допустимое количество бактерий в нем. Когда это выясни­лось, многих животных пришлось отправить на бойню.

 

Подсластитель - убийца

Управление питания и лекарственных препаратов США (FDA) официально объявило генетически модифициро­ванный нейротоксин аспартам (известный как nutrasweet) «искусственным подсластителем». Посмотрим же, сделает ли он жизнь людей слаще.

Аспартам (Е-951) не просто генетически модифициро­ванное вещество, а генетически созданный химический препарат, рекомендуемый как пищевая добавка. Объяв­ленный альтернативой сахару, он якобы позволяет не на­бирать вес и не является канцерогеном.

Однако оказалось, что в отличие от других токсинов, часто встречающихся в повседневной жизни, потенциаль­ный риск от аспартама весьма велик. Он присутствует в более чем 6000 наименованиях продуктов, таких, как дет­ские витамины, лекарства, диетические напитки и практи­чески в любом ресторанном блюде.

Впервые этот продукт был разработан компанией G.D. Searl. После предъявления иска 780 женщинами, утверж­давшими, что продукт G.D. Searl вызвал у них внутриут­робный воспалительный процесс, компания распродала 30 дочерних фирм. В конце концов Monsanto купила G. D. Se­arl, а затем создала компанию Nutrasweet в качестве дочер­ней компании, отделившейся от G.D. Searl.

Аспартам — это единственный генетически модифици­рованный продукт, имеющий большое количество явных подтверждений опасности для здоровья и смертельных ис­ходов, связанных с ним. Это пока единственный генетически модифицированный пищевой продукт на американ­ском рынке, имеющий четкую маркировку. Это уникаль­ный случай, поскольку официальный Вашингтон считает, что маркировка ГМ -продукции не нужна, чтобы не препят­ствовать свободной торговле. Продукт содержит аспартам, если на упаковке есть предупреждение PDA: «PHENYLKE-TONURICS: Contains phenilalanine (содержит фенилаланин)», или если на упаковке упоминается слово «phenylke-tonuria» (фенилкетонурия). Продукт противопоказан тем, кто страдает фенилкетонурией, врожденным нарушением обмена фенилаланина в организме, приводящим к умст­венной отсталости.

Американская национальная ассоциация безалкоголь­ных напитков составила протест, опубликованный в отче­те Конгресса США 7 мая 1985 года. В нем описывается хи­мическая нестабильность аспартама. После нескольких недель в жарком климате (или при нагревании до 30°С) ос­новное количество аспартама в газированной воде распа­дается на формальдегид, метанол и фенилаланин и т.д. Бу­дучи проглоченным, метанол (метиловый или древесный спирт, убивший или ослепивший тысячи любителей вы­пить) преобразуется в формальдегид, затем в муравьиную кислоту. Формальдегид — канцероген класса А. Фенилала­нин же становится токсичным в сочетании с другими ами­нокислотами и белками.

При беременности аспартам может воздействовать не­посредственно на плод, даже при употреблении в очень малых дозах.

Между тем общественность в основном ничего не подо­зревает, полагая, что, раз продукт так широко разреклами­рован, он должен быть безопасен. Однако имеется 92 доку­ментально подтвержденных случая отравления аспартамом. Среди них такие: потеря осязания, зрения, памяти, головные боли, усталость, головокружение, тошнота, сильное сердцебиение, увеличение веса, раздражительность, тревожное состояние, туманное зрение, сыпь, припадки, боли в суставах, депрессии, спазмы, заболевания детород­ных органов, слабость и потеря слуха. Также аспартам мо­жет провоцировать опухоль мозга, множественный склероз, эпилепсию, базедову болезнь, хроническую усталость, болезни Паркинсона и Альцгеймера, диабет, умственную отсталость, туберкулез. Он может вызвать даже смертель­ный исход.