Отрицательные деньги

Помимо подсистемы «рынок» внутри системы «чело­век — природа» совершает маневры по собственному вы­живанию еще и подсистема «деньги». Это очень сильная подсистема, ибо современные деньги, в силу наличия про­центной ставки, могут только расти, причем экспоненциальным образом, заставляя гнаться за собою все остальное: производство, потребление, загрязнения. Воздействие экономики на природу и условия жизни человека можно изменить, поменяв «знак» денег, сделав так, чтобы они принципиально НЕ МОГЛИ расти. И сделать это — в силах человечества. Первым высказал такую идею в конце XIX века Сильвио Гезель, германо-аргентинский коммерсант. Он обнару­жил, что подъемы и спады в торговле зависят не от спроса на товары или от их качества, а почти исключительно от цены денег на денежном рынке, то есть от банковского про­цента. Люди покупают, когда процентные ставки низкие, и не покупают, когда они высоки.

Причина заключалась в желании или нежелании банки­ров, обладателей денег, пускать их в оборот. Если они не могли получить больше 2,5%, преобладающим станови­лось стремление придерживать деньги, что приводило к уменьшению объемов капиталовложений, а затем к бан­кротству фирм и уменьшению количества рабочих мест. Если вновь отмечался рост процента, деньги снова пуска­лись в оборот.

Сильвио Гезель объяснил этот феномен тем, что в отли­чие от всех других товаров и услуг деньги можно оставлять у себя без затрат. Если у одного человека есть корзина яб­лок, а у другого есть деньги, то владелец яблок будет вы­нужден продать их уже через короткий срок, чтобы не по­терять свой товар. А обладатель денег может подождать, пока цена на них (процент) не придет в соответствие с его представлениями. Деньги не требуют складских расходов, наоборот, имея деньги в кармане или на счете в банке, мож­но не спешить, ожидая выгоды. Так деньги выпадают из оборота, тормозя экономику.

Еще хуже стало дело, когда финансовая система факти­чески перешла на обслуживание самой себя. Возможность вообще не вкладывать финансовые средства в производст­во, а заниматься спекуляциями: скупкой и перепродажей акций, облигаций, закладных, привела к тому, что финан­сы окончательно оторвались от реальной экономики и жиз­ни людей на Земле. Экономика, следуя за финансами — хоть она и не в состоянии их догнать, — поставила главной своей задачей получение прибыли. Интересы человечес­кой популяции и финансов разошлись окончательно.

Если деньги перестают быть приводными ремнями эко­номики, заставляющими крутиться колесики нашего хо­зяйственного механизма, а все целиком попадают в банк, где из них начинают выжимать процент, то немедленно происходит инфляция. А она действует как дополнитель­ная форма налогообложения, применяя которую прави­тельства имеют возможность справляться с проблемами растущей задолженности. Бремя этих дополнительных на­логов ложится на плечи тех людей, которые не смогли вло­жить свое состояние в земельную собственность и недви­жимость, то есть на бедных тружеников. Говоря проще, чтобы отдать гражданину долги по зарплате, с гражданина же их и взыщут через инфляцию или банковский процент, «спрятанный» в цене всех товаров.

Маргрит Кеннеди приводит такой пример. Если бы кто-нибудь в канун Рождества Христова вложил капитал в раз­мере 1 пенни под 4% годовых, то в 1750 году на выручен­ные деньги он смог бы купить золотой шар весом с Землю, а в 1990 году имел бы уже 8190 таких шаров! При перерас­чете раз в год формула простая:

X = Y + NYZ¹ + NYZ² + NYZ³ + ... + NYZ^N-1' + YZ^N, где X — количество денег на счету, Y — сумма первона­чального вклада, Z — процентная ставка, N — годы.

Когда что-то растет ВСЕГДА — это неестественная си­туация. В природе все рождается, растет, умирает, возрож­дается и т.д. Иначе что-то одно, возрастая постоянно, уду­шило бы все остальное. Ростовщикам испокон веку это было известно. Они знали, что проценты при длительном воздействии разрушают любой социальный организм, приводя к ужасным для них, ростовщиков, последствиям. Поэтому с древних лет существовал «святой год»: раз в семь лет прощались все проценты и долги. Так ограничи­вался тот вред, который наносился экономике ростовщи­ческим процентом.

Но никто ни разу не предложил ликвидировать осново­полагающий изъян системы, денежный рост. И только Сильвио Гезель, незаслуженно забытый гений экономики, такой механизм изобрел. Он придумал отрицательные деньги.

В 1890 году Гезель сформулировал идею «естественного экономического порядка», при котором в отличие от со­временного неестественного порядка деньги становятся платной государственной услугой. Вместо того чтобы платить проценты банкирам, люди должны были бы платить небольшую сумму государству (или мэрии) за право деньги не тратить, а хранить. Прекращается процентный рост, ис­чезает инфляция, деньги перестают «разгонять» экономи­ку, становится ненужной пропаганда потребительства, и, что самое для нас главное, уменьшается антропогенная на­грузка на природу. Люди начинают жить в условиях есте­ственной экономики.

Мы называем такие деньги «горячими бонами». «Боны» — чтобы отличать от привычных денег. Ну, а «горячие» они оттого, что руки жгут, требуя, чтобы их немедленно потра­тили. Самые большие потери от внедрения «горячих бо­нов» понесут финансовые спекулянты и наркоторговцы. Ведь даже при 1—2% ежемесячного платежа убыль излишне заработанных средств составит в год 12—24%, а при ежеме­сячном платеже в 3—4% — даже 36—48% в год. Произойдет перемена интереса: главной проблемой станет не как полу­чить много денег, а как их быстро потратить.

Теория Гезеля была проверена на практике, и весьма удачно.

В 1932 году в австрийском городе Вергле магистрат вы­пустил 5000 «свободных шиллингов» (свободных от про­центов) , которые были покрыты такой же суммой обыч­ных австрийских шиллингов в банке, и пустил их в оборот. Плата за пользование бонами составляла ежемесячно 1%, или 12% в год, а вносили ее те, кто имел банкноту в конце месяца. Плата оформлялась специальной маркой, которую Приклеивали на обратной стороне банкноты; без такой Марки в следующем месяце банкнота была недействитель­на. Хоть и небольшая, такая плата привела к тому, что лю­бой человек, получавший боны, старался их как можно быстрее потратить. Жители Вергля даже налоги платили Заранее, лишь бы избежать потерь! Этими «горячими бона­ми» выплачивалась зарплата, торговцы принимали их в ка­честве платы за товар.

Так вместо того, чтобы лежать в банке (или в чулках), Деньги начали крутиться. В течение года 5000 свободных шил­лингов были в обращении 463 раза, а обычный шиллинг — вcero 213 раз. Значит, одинаковая сумма денег (5000 шиллингов) позволила сделать вдвое больше полезной общест­ву работы, как только эти деньги лишились возможности расти!

В это время многие страны Европы переживали жуткую безработицу, а в Вергле ее уровень снизился за год на 25%. Полученная магистратом плата была небольшой, но эти средства пошли на общественные нужды, на благо всех. В го­роде был построен мост, улучшено состояние дорог, увели­чились капиталовложения в общественные службы. И это не единственный пример: общины многих городов и поселков (не только в Австрии) с успехом применяли «горячие боны».

Когда более 300 общин в Австрии заинтересовались этой экономической моделью, Национальный банк страны ис­пугался, усмотрев угрозу своей монополии. Он вмешался в дела магистрата и запретил печатание местных денег, сво­бодных от процентов. Спор длился долго и рассматривался даже в высших судебных инстанциях Австрии.

Может быть, пересмотр финансово-денежной систе­мы — самый простой метод начать переход к «устойчивому развитию», предложенному Конференцией Рио 92, и за которое ратуют ныне многочисленные политические дея­тели и ученые. Это тем более легко, что существуют уже электронные деньги, что сильно снижает организацион­ные трудности в применении «горячих бонов».